Аркадий Вайнер - Искатель. 1976. Выпуск №1
— Принимай приятные новости, — сообщил Центр управления сразу после восхода Солнца. — Облака начинают рассеиваться. Через час местами совсем прояснится. Но остерегайся турбулентности!
— Уже чувствую кое-что, — ответил Фолкен. — На какую глубину я буду видеть?
— Километров на двадцать, до следующего слоя конденсации. Та пелена будет поплотнее, она никогда не расходится.
«И для меня она недоступна», — сказал себе Фолкен. Температуры там превышают сто градусов. Впервые «потолок» находился не над головой воздухоплавателя, а под его ногами!
Через десять минут он заметил то, что Центр управления уже обнаружил сверху. Окраска облаков у горизонта изменилась, поверхность стала неровной, бугристой, словно ее кто-то смял. Фолкен слегка подстегнул свой маленький реактор и набрал пяток километров высоты, чтобы лучше видеть.
Внизу и в самом деле быстро ширился просвет, как будто что-то растворяло плотную пелену. Перед его глазами разверзлась бездна. «Кон-Тики» очутился над окном глубиной около двадцати и шириной около тысячи километров.
Совсем новый мир открылся Фолкену. Юпитер сбросил одну из своих многочисленных вуалей. Вторая пелена, дразнящая воображение своей недосягаемостью, была намного темнее первой. Цвет розоватый, с островками пятен кирпичного оттенка. Пятна были овальные, вытянутые в направлении господствующего ветра, с востока на запад, примерно одинаковой величины. Фолкен насчитал сотни таких островков — они напоминали ему пухлые кучевые облака в земных небесах.
Он уменьшил подъемную силу, и «Кон-Тики» пошел вниз вдоль тающего обрыва. И тут Фолкен увидел снег.
Белые хлопья возникали в воздухе и медленно падали. Но откуда в такой жаре снег? Не говоря уже о том, что на этой высоте вряд ли можно найти пары воды! К тому же низвергающийся сверху каскад хлопьев не сверкал и не переливался на солнце. Несколько штук легли на штангу перед главным иллюминатором, и Фолкен смог рассмотреть их. Белые, матовые, непрозрачные… Отнюдь не кристаллические… И довольно большие, сантиметров десять в поперечнике. Похоже на воск. Скорее всего воск и есть. В атмосфере вокруг «Кон-Тики» идет какая-то химическая реакция, она и рождает парящие над Юпитером хлопья углеводородов.
Километрах в ста прямо по курсу что-то всколыхнуло вторую облачную пелену. Красные овалы заметались, потом начали выстраиваться по спирали. Обычная схема циклона, хорошо знакомая земной метеорологии. Спираль ширилась с поразительной быстротой. Если там рождается ураган, «Кон-Тики» ожидают немалые проблемы…
В следующий миг тревога в душе Фолкена сменилась удивлением. А удивление уступило место страху… Нет, это вовсе не ураган. Что-то огромное, не один десяток километров в поперечнике, всплывало из толщи облаков на его пути.
Может быть, просто-напросто облако, грозовое облако заварилось в нижних слоях атмосферы? Да нет, тут что-то плотное. Что-то плотное пропороло розоватую пелену, будто всплывший из глубин айсберг.
Айсберг, плавающий в водородной среде? Вздор, конечно. И все же в этом сравнении что-то было. Направив свой телескоп на загадочный бугор, Фолкен рассмотрел какую-то беловатую аморфную массу с красными и бурыми полосами. Не иначе, перед ним то самое вещество, которое образует «снежинки». Целая гора воска. И не такая уж она компактная, как ему показалось сначала. Кромка таинственного образования все время крошилась и переливалась…
— Я знаю, что это такое, — доложил он в Центр управления, который уже несколько минут осыпал его тревожными запросами. — Скопление пузырьков, какая-то пена — углеводородная пена. Скажите химикам, пусть… Нет, постойте!
— В чем дело? — заволновался Центр. — Что случилось?
Пренебрегая отчаянными призывами из космоса, Фолкен сосредоточил все внимание на том, что ему рисовал телескоп. Тут необходима полная уверенность… Ошибешься — станешь посмешищем для всей солнечной системы.
Наконец он расслабился, поглядел на часы и отключил настойчивый голос Центра.
— Вызываю Центр управления, — сухо произнес он в микрофон. — Говорит Говард Фолкен с борта «Кон-Тики». Эфемеридное время — девятнадцать часов, двадцать одна минута, пятнадцать секунд. Широта ноль градусов, пять минут, северная. Долгота сто пять градусов, сорок две минуты, система один. Передайте доктору Бреннеру, что на Юпитере есть живые организмы. Да еще какие!..
5
— Я очень рад, что мое утверждение опровергнуто, — донесло радио веселый голос доктора Бреннера. — У природы всегда в запасе какой-нибудь козырь. А теперь наведи-ка на цель дальнобойную камеру и передай нам возможно более четкую картинку.
До восковой горы было еще слишком далеко, чтобы Фолкен мог как следует рассмотреть то, что двигалось вверх-вниз по ее склонам. Во всяком случае, что-то очень большое, иначе он вообще ничего не увидел бы… Почти черные существа, формой напоминающие наконечник стрелы, совершали медленные волнообразные движения — будто исполинские «манты» плавали над тропическим рифом.
Можно было подумать, что боги пасут свой скот на облачных лугах Юпитера, ведь эти твари явно обгладывали бурые полосы, избороздившие склоны горы, словно высохшие русла. Время от времени то одна, то другая тварь ныряла в пенную массу и пропадала из виду.
«Кон-Тики» летел очень медленно по отношению к облакам внизу. Пройдет не меньше трех часов, прежде чем он достигнет восковых бугров. И солнце опережало его — хоть бы успеть до темноты получить хорошее изображение этих «мант» и зыбкого ландшафта, над которым они парят.
И какие же это были долгие часы! Фолкен все время держал включенными наружные микрофоны — может быть, перед ним объяснение ночного рокота? «Манты» были достаточно велики, чтобы издавать такие звуки. Точное измерение показало, что размах крыльев у них почти девяносто метров. В три раза больше длины самого крупного кита. Но вес от силы несколько тонн.
За полчаса до заката «Кон-Тики» подошел к «горе».
— Нет, — отвечал Фолкен на повторные запросы Центра управления, — они по-прежнему никак не реагируют на мое присутствие. Не думаю, чтобы это были разумные создания. Скорее какие-нибудь безобидные травоядные. И даже если бы попытались напасть, все равно им не подняться на такую высоту.
По чести говоря, он был слегка разочарован тем, что «манты» не обратили на него никакого внимания, когда он пролетал над их пастбищем. Может быть, они и не могут его обнаружить… Разглядывая и фотографируя их через телескоп, Фолкен не заметил ничего похожего на органы чувств. Будто огромные черные дельты из греческого алфавита сновали над горами и долами, которые плотностью немногим превосходили земные облака. На вид-то вон какие прочные, а наступи на белый склон — и провалишься, как сквозь папиросную бумагу.
