Луи Буссенар - Новые приключения парижанина

Си-Норосси повезло: сквозь плотную ткань одежд он почти не ощутил уколов растений и отделался легкими ссадинами.

Тайуб, с окровавленными руками, в изодранном бурнусе и с иссеченным шипами лицом, передал султана на попечение его челяди, и те бережно уложили повелителя на золоченые носилки.

Султан был спасен…

Вопреки опасениям, пожар не распространился по всему зданию, уничтожив только шелковую и шерстяную обивку, ковры, драгоценные шали и ткани в тронном зале. Сам же дворец, построенный из массивных каменных блоков, скрепленных железными скобами, почти не пострадал. Огонь опалил внутренние перегородки, разрушил несколько деревянных панелей, погубил резные украшения, но не затронул остова здания.

У подножия цитадели текла быстрая река. Сто человек выстроились цепочкой и очень быстро наполнили стоявшие на террасе резервуары водой. В какой-нибудь час огонь был погашен, и лишь кое-где в небо то и дело взвивались струйки дыма, образовав зловещее облако над крепостью султана-разбойника.

Бандитское логово устояло, получив незначительные повреждения.

Придя в себя, Си-Норосси вскоре уже восседал во внутреннем дворике, откуда открывался вид на равнину.

Искаженное злобой лицо его приобрело теперь тигриное выражение.

Рядом стоял Тайуб. Араб был, как всегда, спокоен.

Оба молчали. Только разъяренный султан скрипел зубами в напряженной тишине.

Собрался весь двор: военачальники, духовенство, писари. Все взоры были прикованы к лицу владыки.

Не было лишь фон Штерманна. Погиб он или ранен, никто не знал. О немце позабыли.

Наконец Си-Норосси прервал тягостное молчание. Он подал знак бен Тайубу и, когда тот подошел ближе, приветствовал его, как это принято на Востоке.

— Пусть приведут француза!

Тайуб вздрогнул.

— Француз исчез! И его приятель-американец тоже…

Физиономию султана свело судорогой, в глазах сверкнули молнии. Он кричал, угрожал, в нем проснулась тупая, слепая ярость.

Си-Норосси потребовал объяснений.

Тайуб невозмутимо пояснил: в суматохе, когда он беспокоился единственно о том, чтобы спасти своего господина, убедившись, что жизнь султана вне опасности, он стал искать двух преступников. Но их и след простыл.

— В таком случае пусть ко мне приведут предателей, которые помогли мерзавцам бежать!

— Это невозможно! Их никто не знал здесь, никто не общался с ними…

— Ничего не желаю знать! Пусть приведут семерых офицеров, что командуют гвардией… они все расскажут…

Пока приказ исполняли, Си-Норосси огляделся вокруг и, заметив палача, подозвал к себе. Но тут султан обратил внимание на то, что у черного гиганта в руках нет всегдашней громадной турецкой сабли, и спросил, что произошло.

Великан замялся, пролепетал что-то нечленораздельное и наконец признался, что проклятый француз отнял у него оружие, каковым и разил солдат, верных его величеству…

На этот раз Си-Норосси расхохотался. История показалась ему чрезвычайно забавной.

— Сходи за другой саблей и быстрее возвращайся!

Палач, решивший уж было, что дни его сочтены, сломя голову кинулся выполнять приказ, вскоре вернулся и занял место возле хозяина.

К Си-Норосси привели семерых командиров отрядов, а вернее сказать — предводителей шаек. Все это были здоровенные детины, типичные бандиты. Именно они каждый день вели отряды в бой против беззащитных людей, неся смерть и мучения туземцам, а в награду получали хороший куш.

Си-Норосси подозвал первого, Сиди Алиру, сухопарого верзилу с мускулами, похожими на железные пруты.

— Собака, собачий сын! — крикнул ему султан. — Так-то ты служишь своему господину? Помогаешь убийцам скрыться?

Поклонившись до земли, Алира стал молить о пощаде.

Ухмыльнувшись, Си-Норосси сказал что-то палачу, и тот одним махом снес бедняге голову, покатившуюся со стуком к ногам султана.

Тайуб побледнел. Ему хорошо были знакомы эти вспышки гнева…

Подозвали второго командира, красивого юношу, сложенного как Геракл.

Ему не было равных в бою, но тут он испугался, отвечал невпопад, дрожа всем телом.

— Руби! — приказал султан палачу.

Вторая голова полетела вслед за первой. На земле валялись два трупа, из зияющих ран струилась кровь.

Пятеро военачальников стояли не шелохнувшись. Их, без сомнения, ожидала та же участь. Они покорились судьбе. Вот он, мусульманский фатализм, во всей своей красе. Си-Норосси — хозяин! Этим все сказано.

— Следующий! — произнес султан и холодно взглянул на отважных, жестоких, готовых на любое злодеяние вояк.

— Отман! — крикнул повелитель, и от группы обреченных отделился третий. Распрямив спину, со спокойным и независимым видом он подошел к хозяину-убийце и приветствовал его, подняв обе руки.

— У тебя нет веских объяснений… ты не смог защитить меня… опусти руки, они мешают палачу…

Несчастный опустил руки, в воздухе сверкнул клинок, голова слетела с плеч…

Си-Норосси раздувал ноздри, как будто торопился надышаться запахом алеющей у его ног крови, и, подняв голову, с высоты своего грозного величия взирал на трепетавшую толпу.

Он, один лишь он — хозяин их жизни и смерти!

Утолил ли он свою жажду крови? Нет.

Султан допрашивал командиров, вновь и вновь повторяя требование: ему нужны двое белых!

Теперь дело дошло и до бен Тайуба. Тот только хмурился под градом упреков и напрасных обвинений в нерадивости, но молчал.

Но тут к султану подбежал толстобрюхий евнух, один из стражей его гарема.

Беда! Новая беда!

Во время пожара напуганные женщины в панике бросились к дверям и сломали их, а затем высыпали на террасу, стеная и воздевая руки к небу. Однако их уняли и призвали к порядку.

Угроза миновала, и, так как огонь не добрался до гарема, женщин водворили на место.

Они покорно повиновались, но…

Сделали перекличку. Одной не хватает…

— Которой? Говори! Говори же, дьявол тебя побери!

— Это рабыня… Та, что прибыла с последней партией. Та, которую хозяин выбрал сам… Йеба!..

Султан завопил, словно раненый зверь.

Та, которую он избрал для себя сам, та, встречи с которой ждал с упоением, исчезла…

На этот раз гнев его вышел из берегов, и теперь поведение Си-Норосси походило уже на припадок эпилептика.

Султан спрыгнул с носилок и, размахивая кинжалом, ринулся в толпу. Он был в исступлении и считал, что ему все дозволено. Разве не совершал он хадж в священную Мекку? Разве он не избранник Аллаха? А раз так, то кто осмелится противоречить ему?..

Си-Норосси подбежал к бен Тайубу. Араб замер, сложив руки на груди. Ни один мускул на лице его не дрогнул.