Борис Михайлов - Любовная лихорадка и золото скифов
— Мама!
Игорь поздоровался с Евдокией Андреевной, выложил из пакета коробку питерских конфет, достал бутылку вина.
— Мы начали беспокоиться, не случилось ли чего, — сказала Евдокия Андреевна.
— На границе таможенники мариновали, гаишники вымогали взятки. Вы как? Феодосия пробилась на первые полосы мировых информационных агентств. Рубите на корню свой туристический бизнес. Иностранцев похищаете. Теперь о городе весь мир узнал.
— Нас и раньше знали. Слава Богу, все позади. Один сбежал, второго похитители сами выбросили на улицу, ничего не добившись.
Евдокия Андреевна вышла на кухню, и Игорь порывисто обнял Лену, прижался к губам. Она оттолкнула.
— Успеем. Мама войдет.
Он неохотно отпустил, взял за руку.
— Не представляешь, как ждал этого момента! Увижу, возьму за руки, прижму, поцелую.
Вошла мама и пригласила ужинать.
— Машину оставил у подъезда, надо отогнать на стоянку. Тут недалеко, я уже ставил. Надеюсь, пустят.
— Я с тобой, — сказала Елена.
— Пойдем вначале перенесем вещи из машины.
Оказавшись на лестничной клетке, Игорь схватил в ее объятия и принялся целовать.
— Любимая!
— Раздавишь. Знаешь, как соскучилась!
— И я. Думала обо мне?
— Каждый день.
— Я каждый час.
— Делать было нечего. — Она поцеловала его. — Пошутила. Понимаю, был постоянно занят, но время вспомнить находил. С переполохом, вызванным похищением, у меня все дни кувырком. Не занята, и не свободна.
Спустились к машине, Игорь достал парадный костюм в переносном пластиковом конверте, две сумки, одну передал Лене. Оставили всё в комнате, приготовленной для Игоря, и поехали на Карла Либкнехта к исполкому, где во дворе в прошлый раз оставлял машину. Дежурил парень, помнивший хорошие чаевые Игоря и после коротких переговоров разрешил поставить машину.
Не торопясь, влюбленные вернулись домой, и вскоре уже сидели за столом.
— Мы давно поужинали, посидим с тобой за компанию. Ты ешь. — Мама Лены поставила перед ним тарелку с картофельным пюре и котлетой, несколько салатов.
— Вино откроем? — спросил Игорь
— Выпьем за благополучное возвращение, — сказала Елена и достала из буфета штопор. Игорь ловко выдернул пробку.
— Мне на донышко, — попросила мама. Игорь разлил по фужерам.
— Мужчине полагается произнести тост. За вас, Евдокия Андреевна, за вашу дочь! Моя путеводная звезда. Мысли о Лене помогли за день преодолеть тысячу километров. За вас, мои дорогие!
— Спасибо, — поблагодарила Евдокия Андреевна и приголубила фужер. Лена с Игорем выпили до дна.
— Скажи, Игорь, только честно. Как родители встретили твое решение?
— Нормально. Конечно, мама спросила, все ли подумал. Родители доверяют мне принимать ответственные решения. Со школьных лет. Мама настаивает, чтобы свадьба была в Питере. Надеется, вы обязательно приедете. Папа горит желанием познакомиться с Леной. Вот, что я подумал: выйдите на пенсию, переезжайте и вы в Питер. Квартиру здесь оставим за вами. Когда захотите, будете приезжать.
— Рано об этом. — Она принялась убирать со стола лишнюю посуду. — Устал, столько часов за рулем! Ложись. Будешь жить пока в моей комнате, я перебралась к Алёне.
— Спасибо. Думаю две или три ночи стесним вас и поедем.
— Вы меня не стесните. Я старомодна, говорила. В одной комнате оставаться вам еще не время. Потому не обессудь,
— Понимаю, Евдокия Андреевна. Моя мама поступила бы также. Тоже придерживается строгих правил.
— Вот и хорошо. Примешь с дороги душ?
— Обязательно.
Лена принесла банное полотенце, показала, как пользоваться колонкой.
— В Питере у вас горячая вода. У нас газ.
Игорь прикрыл дверь ванной, обнял и поцеловал Елену.
— Сгораю от нетерпения.
— Отпусти, мама в трех шагах.
— В Москве у нас тоже была колонка, помню, как работает.
Елена вышла, Игорь разделся и встал под теплые струи воды. "Как хорошо, — подумал он. — Я будто дома". Долго нежился под душем, тёр себя мочалкой, вспомнил, это и Ее мочалка.
Не одевши, лишь завернувшись в огромное полотенце, прошел в отведенную ему комнату, надел другие брюки и сорочку, вернулся в ванную забрать оставшуюся там одежду.
— Может тебе что-то постирать? — спросила Елена.
— Спасибо. Успеешь еще.
Евдокия Андреевна услышала и спросила.
— Правда, Игорь, не стесняйтесь. Скажите, что постирать? Завтра устраиваю стирку — на вещь больше — меньше.
— Хорошо, если не трудно, сорочку, в которой ехал. Пропотела, запылилась.
— Постираю. А ты иди спать. По глазам вижу, что устал с дороги. С Леной завтра наговоритесь, обсудите всё.
Утомившись в долгой дороге, Игорь быстро заснул и не видел снов. Елена тоже вскоре уснула, уставшая от допросов горе — туристов, волнения от встречи с Игорем. Ей приснился полковник, он орал на нее:
— Вы не имели права оставлять их в неизвестном доме! Обязаны были постоянно находиться с ними, а вы? Больше с иностранными туристами работать не будете! Ваша безответственная позиция не позволяет доверять работу с людьми!
Елена проснулась и долго не могла заснуть, переживала разнос полковника, думала об Игоре, представляла его маму, ленинградскую квартиру, как спит в соседней комнате. Пришла шальная мысль пойти проведать. На диване ворочалась мама, тоже плохо спала. Задумалась о еле живом Эрвине в больнице. Каким, любопытно, был в молодости? Говорит — не фашист. Мародерство не лучше. Мысли перескакивали с Эрвина на Игоря, с Игоря на Дашу — уволит или нет? От неё зависело бы, никогда не уволила. Собственно, за что? Какой-то киевлянин считает, ей нельзя доверять работу с людьми. Пусть увольняют, все равно уезжает из Феодосии, станет теперь петербурженкой. Незаметно уснула.
Проснулась и не сразу поняла, продолжаются сновидения или живой Игорь в плавках склонился над ней.
— Просыпайся, соня!
Она протерла глаза.
— Игорь? Мамы нет дома?
— Ушла куда-то. Думаю, специально оставила нас одних.
— Думаешь?
Он приподнял ее, обхватил, крепко сжал, принялся целовать шею, за ухом, не давая опомниться, прильнул к губам. Руки через широкий разрез ночной рубашки ласкали груди, возбуждая ее. Она почувствовала, как всё тело помимо ее воли вдруг напряглось, пронзило желание отдаться ему немедленно. Обвила руками его шею, раскрыла губы и самозабвенно отвечала на поцелуи Игоря.
Он сел на край кровати, поднял тонкое одеяльце и через ноги стянул рубашку, открыл всю ее. Елена попробовала закрыться одеялом, Игорь сбросил его на пол и в сумасшедшем исступлении начал неистового целовать ее всю, с шеи, постепенно спускаться все ниже. Она таяла в охватившей истоме, не могла скрыть восторженного трепета, охватившего её, стонала, млела от одуряющей приятности. Подобного еще не испытывала. О таких ощущениях только читала, и оказалось не вымыслом авторов женских романов.
