Даром (СИ) - Каляева Яна
Паренек становится серьезным:
— Многие, правда, не отвечают, как бы я ни звал… Это значит, наверно, что никому уже не ответят.
— Да, такое бывает.
— Я спецом паузу взял, погулял немного, чтобы восстановить Дар, — Костя отправляет в рот разом половину пирожного. — Вам ведь с кем-то связаться нужно? Вы поэтому меня с острова вытаскивали? Щас, доем только… вкусно очень. Вот.
— Мне нужно передать через тебя сообщение и ждать ответа?
— Не-а, так не выйдет. Я же того человека не знаю. Напрямую только со знакомыми получается. Но я могу… создать вам канал. Секунд на сорок-пятьдесят — больше Дара не хватает. И вы понимаете, что для вас я могу это сделать только один раз? Готовы? Просто представьте себе этого человека и обратитесь к нему мысленно.
Прикрываю глаза. Вспоминаю Олега, каким он был в детстве: нервным, обидчивым и все-таки добрым пареньком. Его физиономию, усыпанную веснушками. Нет, наверно, это не то. Визуализирую Олега, каким видел его в последний раз: лохматым, угрюмым… потерянным. Думаю вслух:
— Олег, ты меня слышишь?
Никакого ответа. Пустота. Пробую снова:
— Олежа, никто на тебя не сердится, правда. Мама и Натаха очень скучают. Ты… хочешь вернуться домой?
Несколько долгих секунд — ничего. Потом приходит ответ — словно с бесконечного расстояния:
— Саня? Забери меня отсюда, пожалуйста. Я очень устал, не могу больше тут… Здесь нельзя останавливаться, понимаешь, нельзя!
— Как мне вернуть тебя домой?
— Прости, Саня, я не…
Слабый голос обрывается. Мысленно кричу во всю глотку:
— Держись, Олежа! Я найду тебя, слышишь⁈ Я верну тебя домой, даже если придется перевернуть вверх дном весь этот чертов мир! Я обязательно тебя разыщу!
Открываю глаза. На меня смотрит с десяток изумленных людей. Похоже, последние слова я орал вслух.
Плевать.
Я разыщу своего младшего брата. На что бы ни пришлось для этого пойти, я верну его домой.
Глава 10
Никто не безупречен. Часть 1
Декабрь 2029 года
Книга лежит по центру стола, расположенного напротив входа в магазин. На обложке — гладь реки и проступающие из тумана контуры одинокого острова. Сергей Шмелев, «Стихи». Не особо эффектный заголовок, но я подумал, что дешевые способы привлечь внимание Сереге не понравились бы. Наверно, он ничего не сказал бы, но чувствовал бы себя неловко.
Книгу я напечатал за свой счет, причем премиальную выкладку оплатил отдельно. Менеджер типографии робко пыталась объяснить, что поэзия теперь продается плохо и проект выйдет убыточным, но я ответил, что мне все равно. Серега хотел, чтобы его стихи были изданы, и это единственное, что я теперь могу для него сделать. Почему Бубновский выстрелил сперва в него, а не в меня? Может быть, Серега так сильно выбесил его напоминанием о прошлой жизни, в которой Бубновский служил закону, а не съехавшей с катушек бабе? Теперь уже не узнать.
От магазина недалеко до нашего с Лехой паба — хотя теперь, когда я хожу с тростью, понятия «далеко» и «недалеко» стали другими. С парковкой в центре плохо — я временно имею моральное право занимать места для инвалидов, но из суеверных соображений не хочется, а вызывать такси, чтобы проехать пятьсот метров, глупо. В итоге до паба я доковылял с разнывшейся левой ногой и опозданием минут на двадцать. Леха ждал меня у стойки, сосредоточенно пырясь в телефон. Две симпатичные девчули уже почти заняли последний свободный столик, но увидели меня и поспешно встали, уступая место. Пришлось воспользоваться их добротой — барные табуреты покамест не для меня.
— Ну ты как? — спрашивает Леха, подсаживаясь.
— Живее всех живых, — сам чувствую, что бодрость в моем голосе несколько нарочитая. — Врачи говорят, ткани бедра регенерируют через пару-тройку месяцев. А пока изучаю городские пандусы. Никогда не обращал внимания, что у нас так мало пандусов…
— Может, все-таки устроить тебе запись к одаренному хирургу? Есть один в ведомственной больнице…
— Да не, сказал же — ерунда, само скоро заживет. Дар нужнее тем, у кого проблемы серьезные.
— Хозяин — барин. А в целом-то ты как? Спишь нормально? Нервишки не шалят?
— К психиатру хочешь меня отправить? Типа, счастливых видно по рубашке: у них рукава завязаны сзади.
Шутка натужная какая-то вышла. Леха, против обыкновения, мой легкомысленный тон не поддерживает:
— Зря ты так, Саня. ПТСР — это не хиханьки-хаханьки, вообще-то. Ты попал в ситуацию, в которую не должен был попадать. А я говно, а не друг, раз меня с тобой там не было. Главное, думал же, что надо бы подорваться… Но у нас тут резонанс на резонансе сидит и резонансом погоняет.
— Да ладно, не оправдывайся. Кто же мог знать-то? Главное, ты потом все разрулил. Проехали. Расскажи лучше, что по этим «Детям Одарения» удалось накопать?
Леха отхлебывает большой глоток пива:
— «Накопать»? Да ничего особо. Там и копать-то некуда, похоже. Зарегистрированы как некоммерческая организация. Налоги платят аккуратно. Двенадцать человек у них на зарплатах — небольших, надо сказать. Ведут деятельность на пожертвования частных лиц и организаций. У них всякие там йоги, медитации и прочие психологические группы. Тренеры с дипломами, не подкопаешься. Волонтерствуют, помогают людям в трудных жизненных ситуациях. Сотрудничают с муниципальными службами. Признаков экстремистской идеологии нет. Обычный клуб по интересам, в общем.
— Не нравится мне, что Оля к ним зачастила. Один раз зашла, другой — а теперь дважды в неделю, по расписанию. И даже лечит там кого-то наложением рук… А ведь у нее работа, учеба и сын.
— И что? — Леха пожимает плечами. — Уже и других интересов быть не может у человека? Я бы на твоем месте радовался, что женщина с кем-то тусуется, чем-то увлекается — меньше мозг выносить будет. Или из нее там деньги тянут?
— Не деньги. Но ее Дар дороже любых денег, понимаешь?
— Ее Дар, Саня. Не твой. Может, пускай распоряжается им, как считает нужным? Нравится ей людям помогать — что тут плохого?
— То, что эти сукины «Дети» — секта, недостаточно плохо?
— Саня, это у тебя реакция на стресс идет, — выражение настороженного сочувствия в Лехиных глазах мне не нравится. Лучше б огрызался или подкалывал. — Обжегшись на молоке, на воду дуешь. Но нет пока никакой информации, что у этих «Детей» какое-то второе дно. Мало ли в городе всякой мутотени, а эти вообще ни разу не спалились ни на чем таком. Но как что всплывет, я сразу тебе маякну. Если всплывет, Саня.
Отрезаю:
— Не если. Когда. Жду. И второе. Что ты узнал про… усиление Дара? Как у этой Лоры с острова?
Леха корчит страдальческую гримасу:
— Опять ты за свое… Слушай, Сань, ну ты-то не ментяра тупорылый какой-нибудь. Ты — продвинутый айтишник, должен разбираться в психологиях этих всех. А обратиться за профессиональной помощью ссышь, будто там только галоперидолом заколоть могут, пока под себя ходить не станешь. У меня спасатель знакомый есть, так его как-то при разборе завала самого завалило — сутки откапывали. Ничего, попсиховал, потом пошел к доктору, пропил таблеточки, поговорил сколько-то там сеансов — и сделался как новенький, двоих пацанят недавно со старой телевышки снял. Никто его не перестал за мужика держать из-за того, что он нервишки подлечил. А ты прямо дремучий какой-то. Ситуация у тебя на острове была край до чего стрессовая, в такие моменты у всех восприятие искажается…
— Да при чем тут ситуация⁈ Говорю же, у этой Лоры уже не Дар, не как мы к этому привыкли… другое что-то. Она словно бульдозером мне душу перепахала, понимаешь ты это?
— Ну нимфа, сильная. Почему автономщики на острове на нее залипли, как мухи на клейкую ленту — так кто их разберет, этих придурков… А ты в стрессе был, вот по тебе и шарахнуло. Да не смотри ты на меня, как солдат на вошь! Навожу я справки, навожу. По разным каналам. Запрос даже в НИИ изменения человека послал — официальный, на бланке, вся пижня. Мне ответили: никаких таких усилений Дара у лиц, подвергшихся жестким воздействиям, не наблюдается, подшивайте бумажки в папочки, товарищ милиционер, а в высокую науку не лезьте со своим свиным рылом. Я и другие каналы теребонькаю, надо мной весь отдел ржет уже…
