Гюнтер Продель - Искатель. 1964. Выпуск №5

Мы, авторы повести «Тонкая нить», твердо в этом убеждены. Но, конечно, быть сторонниками приключенческой литературы — одно, а написать приключенческую повесть — совсем другое. Мы взяли на себя смелость создать книгу о героическом труде чекистов и вынести ее на суд читателей потому еще, что оба с точки зрения профессиональных знаний владеем предметом достаточно.

«Тонкая нить» — наша первая совместная работа. До этого одним из нас написано несколько книг и десятки очерков и статей; из-под пера другого недавно вышла книга «Чекистка». Судить о литературных достижениях и недостатках нашей совместной работы предстоит читателям.

В основу повести положены подлинные события, герои ее — живые люди. Вот уже несколько лет, как мы задумали написать цикл произведений, главным героем которых будет рядовой чекист майор Миронов. В образе Миронова нам хотелось бы воссоздать лучшие черты чекиста наших дней, подлинного продолжателя славных традиций Феликса Дзержинского. Нам хотелось показать, как Миронов и его друзья, товарищи по работе, опираясь на помощь и поддержку советских людей, раскрывают изощренные козни врага, распутывают сложные и запутанные преступления.

Артур КОНАН-ДОЙЛЬ

ТАЙНА СТАРОЙ ШТОЛЬНИ

Рассказ Конан-Дойля представлялся его современникам чистейшей выдумкой. Но теперь, полвека спустя, читатель, пожалуй, может посмотреть на него другими глазами. В настоящее время считается, например, доказанным, что в шотландском озере Лох-Несс обитает доисторическое «чудовище» — плезиозавр.

Кандидат биологических наук С. К. Клумов так пишет о работе экспедиции, которая изучает лох-несское «чудовище»:

«Материалы экспедиции… заслуживают полного доверия. Я регулярно получаю известия от участников экспедиции. Со мной согласен в этом вопросе член-корреспондент Академии наук СССР Лев Александрович Зенкевич, известнейший советский океанолог и гидробиолог. Эту же точку зрения разделяет крупнейший американский зоолог Сандерсон, но с некоторыми оговорками. Сандерсон считает, что в водах Лох-Несса скрывается не доисторическое пресмыкающееся, не звероящер, а неизвестное нам млекопитающее. Я же склонен думать, что „Несси“ если не плезиозавр, то потомок или сородич плезиозавра, сохранившийся до наших дней благодаря благоприятным условиям озера Лох-Несс».

Записи, с которыми вы познакомитесь ниже, были найдены среди бумаг достопочтенного доктора Джеймса Хардкастля, скончавшегося от туберкулеза 4 февраля 1908 года в Южном Кенсингтоне.

Все, кто близко знал покойного, утверждают в один голос, что доктор, человек аналитического склада ума, отменно рассудительный, вряд ли был способен на пустые фантазии или мистификацию. Поэтому совершенно исключено, чтобы он мог выдумать эту по меньшей мере загадочную историю.

Записи покойного были вложены в конверт с надписью: «Краткое описание событий и фактов, имевших место весной прошлого года близ фермы мисс Эллертон в северо-западном Дербишире».

«Дорогой Ситон!

Вас, быть может, заинтересует, а возможно, и огорчит сознание того, что ирония, с которой вы встретили мой рассказ, помешала мне поведать его кому-либо еще. Я оставляю эти записи. Быть может, люди посторонние проявят ко мне больше доверия, чем лучший друг».

Наведенные справки не позволили выяснить личность таинственного Ситона. Я могу лишь добавить, что с абсолютной достоверностью установлены и пребывание мистера Хардкастля на ферме Эллертонов и характер тревоги, охватившей в свое время население тех мест.

Вслед за этим несколько затянувшимся вступлением я привожу рассказ доктора без единой поправки. Изложен он в форме дневника, одни записи которого очень подробны, другие — сделаны лишь в самых общих чертах.

«17 апреля. Я уже чувствую благотворное влияние чудесного горного воздуха. Ферма Эллертонов расположена на высоте 1420 футов над уровнем моря. Климат здесь здоровый и бодрящий. Если исключить обычный утренний кашель, меня ничто не беспокоит. Парное молоко и свежая баранина позволяют надеяться на прибавку в весе. Думаю, Саундерсон будет доволен.

Обе мисс Эллертон очень забавны и милы. Это маленькие трудолюбивые старые девы. Все тепло их сердец, которое должно было бы согревать мужей и детей, они готовы отдать мне, чужому для них инвалиду.

Старые девы — самые полезные на свете люди. Они резервные силы общества. Иногда о них говорят: „лишние“ женщины. Но, бог мой, что было бы с бедными „лишними“ мужчинами без их сердечного участия? Между прочим, по простоте душевной они довольно скоро открыли мне, почему Саундерсон рекомендовал именно эти места. Оказывается, профессор — уроженец этого края и, я уверен, в юности не раз гонял ворон на окрестных полях.

Ферма самое уединенное место в округе; окрестности ее поразительно живописны. При ферме есть пастбище, раскинувшееся по дну извилистой долины. Со всех сторон ее окружают известковые холмы самой причудливой формы. Они сложены из такой мягкой породы, что ее можно ломать пальцами. Вся местность — огромная впадина. Кажется, ударь по ней гигантским молотом, и она загудит, как барабан. А может быть, вдавится внутрь и обнаружит под собой огромное подземное море. Но уж большое озеро, ручаюсь, там должно быть, ибо ручьи, сбегающиеся сюда со всех сторон, скрываются в недрах горы. В скалах повсюду много ущелий. Проходя ими, можно обнаружить широкие пещеры, уходящие вниз, в глубины Земли.

У меня есть маленький велосипедный фонарик. Мне доставляет удовольствие ходить с ним по этим таинственным пустынным местам и любоваться сказочными серебристо-черными бликами, играющими на стенах пещер, когда я бросаю луч фонаря на сталактиты, украшающие величественные своды. Погасишь фонарь — и перед тобой видения из арабских сказок.

Одна из этих расщелин в скалах меня особенно заинтересовала, ибо она творение не природы, а рук человека.

До приезда сюда я никогда не слыхал ничего о „Голубом Джоне“. Так называют своеобразный минерал удивительного фиолетового оттенка. Находят его лишь в одном-двух местах на земном шаре. Он чрезвычайно редок. Простенькая ваза, сделанная из „Голубого Джона“, стоит огромных денег.

Римляне своим удивительным чутьем обнаружили диковинный минерал в этой долине. Добывая его, они прорубили горизонтальную штольню глубоко в утробе горы. Входом в рудник, который все здесь называют каньоном Голубого Джона, служит вырубленная в скале арка. Сейчас она густо заросла кустарником.