Арсений Малинский - Линия перемены дат

— Мы заставим его показать себя, раз он сам залез в ловушку, — вполголоса, но так, чтобы слышали все подчиненные на боевом посту, решает Прокопенко. — Атака подводной лодки! Малую серию по третьему поясу окончательно изготовить, — командует капитан 3 ранга. — Бомбы, товсь! Начать бомбометание!

Тяжелые цилиндры один за другим уходят в воду…

— Контакт пропал!

— Значит, легла на грунт. Проверим. — Прокопенко начинает осторожно маневрировать. Зыбкие зеленоватые импульсы на экране эхолота дрожат у отметки «40», потом начинают падать.

— На нашей карте здесь нет возвышения дна, — докладывает Тобоев.

— Понятно. Значит, лодка на дне. Стоп машины. — Сторожевик медленно идет над целью. Эхолот опять показывает сорокаметровую глубину.

— Не уйдет. Бомбы, товсь! Начать бомбометание!..

За кормой корабля вспучиваются похожие на оплывшие свечи водяные бугры и рассыпаются столбами брызг. «Шквал» разворачивается и вновь бьет. Правый уголок губ командира подрагивает. В глазах — злые искорки.

— Бьем вокруг лодки. Попробуем заставить пиратов всплыть…

Идут минуты. Лодка по-прежнему лежит на грунте. «Упорствует. Дадим ему по бортам», — решает Прокопенко.

— Контакт с целью… Элементы…

Лицо командира посуровело. Между бровями, как обычно в минуты большого напряжения, легли темные складки.

— Значит, не сдается. А если враг не сдается… Среднюю серию… Бомбы, товсь!

Когда подлодку начало встряхивать беспрерывными взрывами то по носу, то по корме и бортам, Бэндит с посеревшим и сразу потерявшим обычную самоуверенность лицом прибежал в центральный отсек, забыв надеть пиджак.

— Надо прорываться!

— Это невозможно…

— Уйдите в сторону. Сделайте что-нибудь, чтобы прекратились эти проклятые взрывы.

Колдуэлл покачал головой.

— Ничего не выйдет…

— Неужели нет выхода? Вы же офицер, вас учили, тратили уйму таллеров! Неужели советский командир больше знает…

— Что вы понимаете… — устало ответил Колдуэлл. Только сейчас по его осунувшемуся и постаревшему лицу понял Бандит, что командиру нелегко достался этот поход. — Нас учили… А чему и на чьем опыте? Неужели вы думаете, что те, на чьем опыте нас учили — советские моряки, — знают меньше учеников? Они воевали больше и труднее. Вы говорите сухопутные глупости, мистер. Есть только один выход.

— Так используйте его!

— Надо сдаться.

— Это невозможно. Вы мне что-то болтали о чести флага.

— Какая честь… — Колдуэлл не договорил. Тяжелые взрывы один за другим, раздались по бортам. Бэндит инстинктивно присел. Колдуэлл закусил губу и, стараясь держаться уверенно, продолжал:

— Я не боюсь смерти, как вы, но и сдыхать зря не хочу. Другого выхода нет.

— Пятьдесят тысяч таллеров на команду! Надо прорываться!

— Здесь я командир! По местам стоять, приготовиться к всплытию! — побледнев, с решительным и внезапно побелевшим лицом скомандовал Колдуэлл.

— Остановитесь, Колдуэлл! Это даром не пройдет. Вспомните о детях…

— Слушайте вы, мистер! Сейчас мы все равно уже в руках русских. Русские — честные люди. Так и знайте. Я это говорил раньше только вам, а сейчас я об этом говорю открыто всем. И не пугайте меня судьбой семьи. Обойдется. Я умру, но и вы сдохнете. А я — не акционер в вашей компании. Сейчас они хозяева, — ткнул Колдуэлл пальцем в подволок. — Сейчас для каждого из нас своя шкура дороже, чем ваши таллеры. Мне матрос докладывал, что вы в шлюпке тоже так выразились. — Он повернулся к матросам. — Отобрать оружие и взять его!

Два дюжих матроса готовно бросились к Бандиту.

— Быстрее! — подхлестнул их Колдуэлл.

Командир опоздал. Привычным, почти неуловимым движением Бэндит вскинул руку. Раздался выстрел, и капитан 3 ранга Реджинальд Колдуэлл грузно грохнулся на палубу. На лбу командира расплывалось кровавое пятно.

— Пустите меня, болваны! — опытным движением массивных плеч стряхнул с себя Бэндит руки державших его матросов. — Капитан-лейтенант Инкварт, вы поведете лодку! Я отвечаю за это сейчас. И за ваше будущее назначение командиром. Повторяю: семьдесят пять тысяч таллеров команде, а вам…

На смуглом, с тонкими струнками усов, лице Инкварта мелькнула радость.

— Но, сэр, я первый раз в этом походе.

— Тем лучше. Без трусости в первом походе — больше заслуг. Помните: вас ждет чек на сто тысяч и нашивки капитана 3 ранга.

Инкварт вздернул подбородок.

— Отставить всплытие! Полный вперед. Курс сорок пять… Кто уйдет со своего места, размозжу голову, — решительно добавил новый командир, нервным рывком доставая кольт из кобуры.

Взбудораженные матросы, ворча, заняли свои места. Минута… Еще одна… Тяжело заскрежетало слева у днища.

«Риф!» — мелькнуло в голове Инкварта. — Левее пять. Так держать!

Тяжелый удар, много сильнее прежних, потряс лодку. За ним второй, третий… Раздался лязг, звон стекла. Наступила темнота. Суматошливо забегали люди. Брань, крики, стоны и шум ворвавшейся в третий отсек воды…

— Приготовиться к всплытию. Продуть систерны! — задыхаясь, закричал Инкварт. Слова его немощно потонули в грохоте оглушительного взрыва на том месте, где только что была боевая рубка…

В пятидесяти метрах по корме сторожевика из воды почти торчком поднялся вверх узкий темный нос подводного корабля, помедлил и ушел под воду.

В зоне территориальных вод Советского Союза, у берегов Дальнего Востока, в десяти милях южнее Скалистого мыса по воде расплылось большое радужное пятно. От него во все стороны побежали, обгоняя одна другую, мелкие волны. Они дошли до линии перемены дат, пересекли ее и понеслись дальше и дальше.

Не подозревали советские моряки, что их бомбы тяжело потрясут нелепое и вычурное здание биржи в Новом городе и акции монополии Лепон энд Немир стремительно упадут на добрых полсотни пунктов.

Пройдет немного времени, и осьминог — мрачный сторож придонных джунглей океана — увидит из своего убежища, как от темного пятна на поверхности океана опустятся три круглоголовых, с огромными глазами существа. Водолазы отыщут среди ветвей ламинарии обломки подводного корабля. А потом технологи, химики и судостроители по особенностям обработки металла, его химическому составу и конструктивным особенностям лодки безошибочно доложат невысокому, широкоплечему полковнику с умными проницательными глазами о национальной принадлежности пирата.

31. СТАРЫЙ ЗНАКОМЫЙ

Старик Захар, словно позабыв годы и усталость, безостановочно карабкался по скалам. Западный склон Восточного хребта, по которому они двигались, становился все круче и недоступнее. Казалось, что еще шаг, два — и дальше идти будет уже невозможно. Но нет, старый охотник нырял в какую-нибудь щель, и спутники через минуту видели его над собой. Наконец старик остановился у огромного камня, чудом державшегося на крохотной площадке над отвесным обрывов.