Иосиф Ликстанов - Зелен камень
— Ничего не получилось… Плохо дело, голубчик мой! Пойдем, здесь слишком шумно…
Они вышли из почтамта, свернули в Пушкинский сквер и нашли свободную скамью.
— Константин Иванович говорит, что в почтовом отделении ревизия и он ничего сделать для нас не может, — сообщила Ниночка и в ответ на удивленный взгляд Валентины пояснила: — Я дядю Костю знаю…
Честнейший из честных… Убеждена, что он говорит неправду. Какая там ревизия! Чушь! Он просто ошарашен. О телеграмме расспрашивает так, будто ощупывает неразорвавшуюся бомбу.
— Но что это значит?
— Почем я знаю, что это значит! — разозлилась Ниночка. — Я могу только догадываться, что это может означать, не больше… Так вот, это может означать, что неприятности твоего Павла действительно серьезные неприятности, что Константин Иванович не смог достать этой телеграммы. Понимаешь, он не смог достать, он — главный почтальон области! Вернее всего, что телеграммы уже нет в почтовом отделении, что кто-то ею заинтересовался раньше, чем мы… Ну, сообрази, что уралитовому делу придается большое значение, а тут эти аварии, пожар! — Она увидела, как изменилось лицо Валентины, и выругала себя: — Какая я дура, как я тебя испугала! Но ведь я уверена, уверена, что все это недоразумение, что все это выяснится и… Немедленно поезжай к Павлу в Конскую Голову. Если будет трудно, телеграфируй мне. Мой родитель завтра-послезавтра возвращается из Москвы. Павла он любит и отнесется к его делу серьезно. Езжай!.. Постой, ты знаешь адрес Тани? Нет? Ну, я в нашей канцелярии выясню. Все же я заставлю ее признаться, протелеграфирую тебе или позвоню. Кстати, кто ведет дело Павла?
— Им занимается товарищ Параев из районной прокуратуры Кудельного.
— Я попрошу папу позвонить ему. Только бы поскорее найти милую Танечку!
— Нет, все это напрасно, Ниночка… Я уверена, что телеграмму послала не она. Я знаю Таню. Она взбалмошная, но такой гадости сделать не сможет. Мы обманываем себя и…
— Ах, много ты понимаешь! Знаешь что? Иди ко мне, ляг и отдохни, а я буду доводить до конца дело с Таней. Решено?
— Нет, я не смогу заснуть и сойду с ума в пустой квартире. Я поброжу по городу, побываю у Георгия Модестовича. Прости, что я отняла у тебя столько времени.
— Помни же, что я тебе сказала. Рассчитывай на меня.
— Спасибо, родная! Если не увидимся до твоего отъезда, будь счастлива с Федором.
Подруги обнялись и расстались в толпе прохожих на улице Ленина.
Глава третья
1
С каким трудом Валентина скоротала время! Зашла к мил-другу, но ей сказали, что Георгий Модестович вызван на совещание в «Ювелирторг», съездила к знакомой и не застала ее дома, наконец дождалась часа отправления поезда в Кудельное, но оказалось, что по новому расписанию поезд уйдет на два с половиной часа позже. С вокзала позвонила Ниночке.
— Валя? Еще один провал, — сообщила подруга. — Ну, видела Таню, поговорила с нею. Она клянется, что не виновата…
— Я была в этом уверена.
Вечер был безветреный, пахнущий медленно остывающим камнем. На троллейбусе Валентина снова поехала в центр, но веселый вечерний шум города показался таким чуждым, что впору было плакать. Вернулась к вокзалу. Здесь суетились люди с чемоданами, узлами и рюкзаками. Пришлось постоять в очереди за билетом.
Раздался девичий звонкий крик:
— Девчата, да это же Валя! Это Валя Абасина!
Несколько девушек, студенток Горного института, бросились к ней с объятиями, поцелуями, задергали, закружили, наспех рассказали, что возвращаются к месту практики после поездки в Горнозаводск, и умчались к поезду.
Встреча с подругами случилась как раз в то время, когда мимо проходил невысокий полный мужчина с плащом, переброшенным через руку. Услышав фамилию Валентины, он замедлил шаг, обернулся, внимательно посмотрел ей в лицо, чуть заметно улыбнулся и пошел дальше.
Была и еще одна встреча.
— Георгий Модестович! — воскликнула Валентина и бросилась к старику, который пробирался к соседней кассе.
Мил-друг, одетый по-дорожному в бушлатик, с чемоданчиком, но в своей неизменной тюбетейке, увидев Валентину, смутился.
— А мне сказали, что вы на совещании…
— Был на совещании, а оттуда меня, знаешь, в Баженовку спешно послали, насчет лунного камня, — ответил он не сразу и откашлялся. — Баженовка в прежние времена лунный камень, селенит, резала. Пал, однако, промысел, народ на заводы пошел. А теперь Азия лунного камня просит. Еду вот от «Ювелирторга» разузнать — что и как. Лунный камень там завидный, густой цветом. От лунного камня, говорят, в доме тишина.
— Чем только не занимается Урал! И тишиной тоже.
— Ну как же, почему не дать селенит. От этого камня тоже имеется польза. — Он оборвал наспех сплетенную выдумку вопросом: — Твои-то дела как?
— Плохо… Надеялась помочь Павлу и узнала только то, что его положение очень серьезное. — Ей стало трудно говорить, и она замолчала.
— Ну да, — ответил Георгий Модестович таким тоном, что в Валентине поднялась тревога, приглушенная усталостью.
— Вы что-нибудь слышали? — спросила она со страхом.
— Откуда слышать-то! На совещании вот был… — Он засуетился: — Пойти билет купить, а то не уедешь, гляди. — Отрывисто спросил: — На тот случай, коли в Новокаменск заверну, тебя где искать?.. Ладно, может, зайду к доктору, познакомлюсь…
«Что он узнал? Он что-то знает! — подумала она, глядя ему вслед, и тут же возразила себе: — Глупости, откуда мил-друг может знать! Он за тихим камнем едет, счастливый человек!»
В вагон дали свет, мужчины закурили, в дальнем конце вагона молодежь запела о молодом партизане. Человек, сидевший против Валентины, сказал: «Хорошо поют!» — и она узнала того, кто так внимательно посмотрел на нее в очереди. У него было чуть скуластое лицо и широкий нос, но темные, будто насмешливые и в то же время простодушные глаза освещали и скрашивали это обыкновенное и все же чем-то приметное лицо. Поправив сложенный на коленях серый плащ и разбухший портфель, обычный портфель командировочного, он достал порттабак, поглядывая на Валентину, заботливо свернул папироску, вставил в резной мундштук тобольской работы с белочкой, вынул никелированный пистолетик и направил его на Валентину.
— Сдавайтесь, красавица! — сказал он, пистолетик звучно щелкнул, выбросил огонек; человек, прикуривая, спросил: — Испугались?
— Нет, — ответила она сердито.
— Правильно, — одобрил он. — Но, как мне кажется, вы настроены неважно. Не ошибаюсь ведь? А я в дороге люблю поговорить…
