К. Хедли Баркер - Искатель. 1993. Выпуск №5
Попрощавшись с Колффом, мы вновь отправились на запад, чтобы продолжить прерванный его смертью тур. И на удивление быстро забыли о смерти нашего коллеги по комитету. И по мере того как дни сменялись днями, приближая лето, мы начали замечать изменения в общественном сознании. Распространение «Нового откровения» закончилось, ибо практически все обзавелись собственными экземплярами. И толпы, собирающиеся повсюду при появлении Ворнана, становились все гуще. Появились пророки, толкователи послания Ворнана человечеству. Эпицентр этой активности приходился на Калифорнию, и Крейлик старался держать Ворнана подальше от этого штата. Зарождение нового культа тревожило Крейлика не меньше, чем нас. Лишь Ворнан радовался присутствию своей паствы. Но и у него иной раз возникало дурное предчувствие, особенно в аэропортах, когда, сходя с трапа, он видел перед собой море сверкающего на солнце красного глянца. У меня, во всяком случае, создалось ощущение, что ему было не по себе средь бурлящей толпы. Одна из калифорнийских газет на полном серьезе предложила избрать Ворнана в Сенат. Когда Крейлик увидел эту заметку, глаза у него едва не вылезли из орбит.
— Если она попадется Ворнану, быть беде, — изрек он.
Но по здравом размышлении мы пришли к выводу, что появление сенатора Ворнана нам не грозит, ибо кандидат в сенаторы должен был прожить в соответствующем штате не менее десяти лет. И едва ли суд признал бы жителя Централити гражданином Соединенных Штатов. Я сомневаюсь, чтобы Ворнан смог доказать, что Централити есть конституционно законный наследник государственности США.
В конце мая Ворнана ждал полет на Луну, где ему предстояло осмотреть недавно открытый там курорт. Я попросил освободить меня от этого путешествия: у меня не было ни малейшего желания отдыхать в дворцах удовольствий, построенных в кратере Коперника. И мне требовалось время, чтобы привести в порядок свои дела в Ирвине. Крейлик поначалу заупрямился: я уже брал один отпуск. Но он не мог заставить меня лететь на Луну, а потому я добился желаемого. Он же решил, что, оставшись вчетвером, члены комитета справятся со своими обязанностями ничуть не хуже.
Но к моменту старта число членов комитета, сопровождающих Ворнана, сократилось до трех.
Филдз подал в отставку буквально накануне отлета. Крейлик не мог этого не предчувствовать, ибо последние недели Филдз постоянно дулся и зудел, всем своим видом показывая, что обязанности члена комитета ему в тягость. Как психиатр, Филдз изучал реакцию Ворнана на окружающую среду и на основе своих наблюдений делал выводы, то и дело меняющиеся и исключающие друг друга. В зависимости от собственного настроения Филдз объявлял Ворнана то шарлатаном, то пришельцем из будущего, причем и первое и второе утверждения подкреплялись убедительными доводами. С моей точки зрения, заключения Филдза не стоили и ломаного гроша. Поступки Ворнана он истолковывал субъективно и недостаточно глубоко, и не реже чем раз в две недели Филдз менял свое мнение на противоположное.
Причиной отставки Филдза стали, однако, не идейные соображения. К столь решительному шагу подтолкнула его мелочная ревность. И при всей моей нелюбви к Филдзу я искренне пожалел его, узнав все обстоятельства дела.
Ушел он из-за Эстер. Филдз все еще домогался ее, хотя видел бесполезность своих усилий. У нас его потуги вызывали отвращение, его самого вгоняли в депрессию. Эстер не хотела его. Это было ясно всем, даже Филдзу. Но близость запретного плода весьма странно воздействует на мужское тщеславие, а потому Филдз не оставлял попыток добиться желаемого. Он подкупал портье в отелях, чтобы его и Эстер селили в соседних номерах, изыскивал возможности проник-путь ночью в ее спальню. Эстер все это раздражало, но адекватной реакции, какой можно было бы ждать от настоящей женщины, мы не видели. Во многом Эстер была такой же искусственной, как и сотворенные ею кишечнополостные, а потому не придавала значения чувствам и вздохам своего страстного поклонника.
Как рассказывала мне Элен Макйлуэйн, подобное отношение все более выводило Филдза из себя. И, наконец, одним вечером, когда все собрались вместе, он прямо предложил Эстер провести эту ночь с ним. Она отказалась. И тогда Филдз выложил все, что он думает о либидо Эстер. Во весь голос, со злобой, вещал он о ее фригидности, извращенности, зловредности, короче, охарактеризовал ее как настоящую суку. Скорее всего говорил он правду, но забыл ввести одно ограничение: проявлялось все это с ее стороны безо всякого умысла. Не думаю, что она дразнила или провоцировала Филдза. Эстер просто не представляла себе, чего, собственно, он ждет от нее.
На этот раз Эстер, однако, вспомнила, что она женщина, и разделалась с Филдзом чисто по-женски. На его глазах, при всех, она пригласила Ворнана разделить с ней ее постель. Ясно дала понять, что предлагает ему себя всю, без остатка. Жаль, конечно, что я этого не видел. Элен сказала, что впервые Эстер и выглядела как женщина: глаза сверкали, щеки пылали, губы чуть разошлись. Ворнан, естественно, не отказался. Когда они уходили, Эстер сияла, как невеста перед первой брачной ночью. Скорее всего таковой она себя и ощущала.
Такого Филдз стерпеть не мог. Я не виню его. Эстер сожгла все мосты, не оставив ни малейшей надежды на примирение. Он сказал Крейлику, что подает в отставку. Крейлик, конечно, начал уговаривать его остаться, взывал к чувству патриотизма, научному долгу, другим абстракциям, которые мы, впрочем, и он сам ни во что не ставили. Ритуальная речь Крейлика не произвела впечатления на Филдза. В тот же вечер он собрал чемоданы и ретировался, ибо, по мнению Элен, не хотел лицезреть Ворнана и Эстер, выходящих из брачных покоев с радостными воспоминаниями о блаженстве прошедшей ночи.
Я в это время находился в Ирвине. Как и все остальные, следил за поездкой Ворнана по телеэкрану, если не забывал. включить его по вечерам. Реальность нескольких проведенных с ним месяцев утрачивалась с каждым днем. Мне уже приходилось убеждать себя, что все это произошло наяву. Но то был не сон. Ворнан действительно ходил по Луне, сопровождаемый Крейликом, Элен, Хейманом и Эстер. Колфф умер. Филдз вернулся в Чикаго. В середине июня он позвонил мне. Сказал, что пишет книгу, в которой пытается обобщить свои впечатления от встреч с Ворнаном, и хочет кое-что уточнить. О мотивах, побудивших его к отставке, он не упомянул.
Я забыл о Филдзе и его книге, едва мы закончили разговор. Мне бы очень хотелось забыть и о Ворнане. Я вернулся к работе, не получая от нее ни малейшего удовольствия. Она навевала скуку и уж во всяком случае не сулила творческой удовлетворенности. Бесцельно слоняясь по лаборатории, я просматривал результаты проделанных экспериментов, включая компьютер, намечал новые, зевал, обсуждая дипломные работы выпускников. Наверное, я являл собой жалкое зрелище: король Лир среди элементарных частиц, слишком старый, слишком тупоумный, уже не способный сложить два и два. В тот месяц я то и дело ловил сочувственные взгляды моих молодых сотрудников.
