И добавьте немного лжи - Владимир Косатый
– Какое милое представление, но давайте не будем просить повторять его на бис. Всё-таки до подмостков Ла Скалы им далеко, – хотя Пьер пытался говорить шепотом, эхо его голоса внесло свою абсурдную и при этом достаточно отчетливую нотку в общее песнопение. Это не осталось незамеченным и ближайший к ним воин, не переставая напевать, направил копьё в сторону Лапуреля. Пьер всем своим видом старался показать, что он осознал свою ошибку, очень в ней раскаивается и больше ни в коем случае не внесет диссонанс в происходящее священнодействие, а в обмен на это он смиренно просит не пытаться проткнуть его этой острой штукой.
Пока длилась эта пантомима, песнопения прекратились и в грот вошел, как можно было догадаться, Когто. Все бунси незамедлительно распластались на земле. После некоторой заминки, вдохновленные примером Жерома, который, как показалось Моргану, рухнул ниц даже раньше самых расторопных дикарей, Клеменсо, Пьер и Джон также распластались на полу пещеры.
В наступившей тишине отчетливо зазвучал похожий на треск сухих веток голос Когто. Спустя всего мгновение Жером, не меняя своей позы, приступил к исполнению обязанностей переводчика.
– Великий Когто говорит, что ему передали слова чужаков и, хотя это невероятно, но среди их кваканья он услышал крупицу разумных слов. Но Когто стар, и Когто знает, что очень часто перед лицом смерти у глупцов, ступивших на их земли проясняется в голове, и они перестают использовать её только как средство ношения украшений. Однако, они всё равно остаются глупцами и, как только великая кошка смерти выпускает их из своих когтей, в их черепах вновь воцаряется тишина. Так что если чужестранцы желают покинуть священную пещеру самостоятельно, а не мертвым грузом на плечах могучих воинов бунси, то лучше бы им доказать, что всходы их мудрости не растут только на помёте страха.
– Ну что ж, наше представление начинается. Твой выход, Пьер, – не подымая головы произнёс Родриго.
– Ничего, этого мы от них и ожидали. Жером, не отставай.
Пьер, не отрывая своих коленей от земли, поднял голову и начал свою речь и тут же, словно странное эхо, зазвучал голос проводника. И два голоса говорили одно. Два голоса говорили, что действительно, тот, кто вступает во владения бунси должен быть либо безумен, либо достаточно глуп и не видеть ждущей его смерти. Ибо прийти в землю бунси ты можешь по своему желанию, но покинуть её можно только с позволения Когто. Но мудрецы страны, откуда они пришли, знают об этом и поэтому не тревожат владений великого племени (это вызвало одобрительный смех присутствующих бунси, который был тут же прервался, как только недовольно сморщилось лицо Когто). И если бы не великая нужда, которая вынудила их искать мудрости Когто и тайных знаний, хранимых им, то они бы не рискнули бы потревожить великого старца. Но они понимают, что это только слова, а многомудрый Когто знает их вес, который равен весу вчерашнего ветра. Поэтому они принесли с собой нечто более ценное, что может показать, как велико их благоговение перед Когто и детьми его, бунси. Мудрецы их земель понимают, что, даже если собрать всё зерно с их земель, все их копья, все вещи, что есть у их народа, то этого будет недостаточно, чтобы выразить всё их благоговение.
Во время пламенной речи Лапуреля Джон решил рискнуть и повернул голову так, чтобы мог видеть, как Когто реагирует на слова Пьера. Похоже последние слова не вызвали особо сильного эффекта, и старец всем своим видом показывал, что материальные дары были бы прекрасным средством доказать разумность пришельцев. Но Пьер продолжал свой монолог.
– Поэтому наши вожди вручили нам то, что лучше всего покажет наше уважение и признание величия бунси. То, что является величайшей ценностью и тайной нашего народа.
После этих слов Пьер злобно зашипел:
– Тебе понравилось валяться в этой грязи? Если да, то эти милые воины растянут это удовольствие до окончания вечности.
Но слова француза предназначались скорее для снятия внутреннего стресса, так как с последними его словами, предназначенными Когто, Клеменсо с Джоном вскочили и принялись распутывать принесённый ими свёрток.
И вот дар был распакован и поставлен перед Когто, который с нескрываемым любопытством следил за суетой чужаков. Когда Родриго с Джоном сделали шаг назад от своего подношения, то Пьер, поймав вопросительный взгляд старца, продолжил свою речь, но теперь она не звучала громко и звонко. Лапурель понизил свой голос и старался, чтобы его речь приобрела более таинственный оттенок.
– Нет ничего в этом мире, чего воины бунси, если это им потребуется не отберут силой. Ты можешь построить великую хижину и спрятать свои сокровища в ней, но воины бунси разрушат её и заберут твои сокровища. Ты можешь проглотить драгоценные камни, но воины бунси вспорют твой живот и заберут то, что им надо. Ты можешь попытаться убежать за великое море, но воины бунси преодолеют его, и ты поплатишься за свою дерзость. Если бунси что-то захотят, то они это получат.
Каждое предложение Пьера сопровождалось всё более возрастающими возгласами одобрения бунси, и даже Когто не пытался их присмирить. Хоть он и сохранял бесстрастное выражения лица, но при этом поддерживал ритм возгласов соплеменников притоптывая ногой.
– Но наши мудрецы нашли дар, который воины бунси не могли бы добыть с помощью своей силы и отваги.
Ответом на это стала абсолютная тишина, которая сопровождалась взглядами разозлённых бунси. Некоторые из них подчёркнуто внимательно смотрели в сторону Когто, ожидая его приказа убить пришельцев, доказавших свою очевидную и кричащую глупость. Но старец хранил молчание и пристально смотрел на Пьера. В тишине только начал раздаваться голос Джона, который и сам не заметил, как начал нервно бубнить себе под нос:
– Только бы нас сейчас не прибили, только бы нас сейчас не прибили, только …
Его прервал малозаметный, но вполне эффективный тычок локтем Клеменсо. В наступившей тишине Лапурель с ещё более трагичным голосом (в его представлении это был достаточно громкий шепот) продолжил
– Наши мудрецы методом проб и ошибок, ценой жертв своих братьев долгие годы искали способ поймать дух света и заставить его служить. Многие пали в этой борьбе, многие сгорели под взором духа света. Но те, кто выживали, учились на их ошибках. И вот заклятие призыва было найдено, и мы научились призывать и сковывать духа, но, увы, даже у самых смелых наших воинов не хватало отваги, чтобы хранить связанного узами
