Ховринка 2 - Эдуард Павлович Петрушко
Что-то явно приближалось из тьмы. Оно не имело зримой формы – одни водяные очертания. Но нечто обладало весом, Павел ощущал дрожь камней под ногами лучше сейсмографа. Данила не увидел, а почувствовал челюсти, смыкающиеся и размыкающиеся прямо в нескольких метрах перед ним. Это был огромный сгусток гнева и злобы. Чудовищный концентрат скорби облепил троих ребят. Оно подошло ближе, казалось, в каждой невидимой мышце этого невидимого урода сосредоточилась невыносимая боль сотен людей.
Не сговариваясь, компания рванула с места. Свет их фонарей не вызывал ни единого блика на покрытом ржавчиной полу и стенах. Подвал постоянно уходил вниз. Через несколько минут Паша остановился и, тяжело дыша, спросил:
– Что это было? Глубоко вздохнув, он нагнулся завязать мокрые шнурки на кроссовках. Обувь от воды, казалось, весила целую тонну.
– Газиками подвальными надышались – вот и галюны, – спокойно ответил Данила, пытаясь прикурить мокрую сигарету. Ничего не вышло, и он отбросил ее в сторону. А мы где, Игорек? Ты не шути, а то можно и по бокам получить!
– Может, это русло подземной реки. Мне о ней рассказывали. Мусор, песок и камни унесла вода, а это оставшийся ручей, текущий по катакомбе, – ответил Игорь, ежась то ли от холода, то ли от страха.
Всех охватило тревожное ожидание. Под покровами загадочной тишины слышался невнятный шепот сотен людей. В воздухе витал оттенок влаги и неуловимое дуновение ветра. Необъяснимый запах почему-то напоминал одновременно о логове животного или жилье неведомых существ.
– Ты куда нас завел, обморок? – начал наезжать на Игоря Махов. Тот ничего не отвечал, а лишь громко икал. Ты здесь вообще был?
– Неет, – жалобно протянул Игорь и, прислонившись к стенке, закрыл лицо руками.
– Мне кажется, собаки нас сюда специально загнали, – сказал Данила и смачно сплюнул в сторону, подчеркивая важность своих слов. Он осветил фонариком пространство вокруг себя. Кроме мокрых стен, ручья под ногами и мусора, ничего не было видно. Из стен хищно торчали арматуры, как будто поджидая свою случайную жертву.
И тут у всех появляется ощущение, что за спиной кто-то есть. Одновременно раздался один детский голос, а потом еще, и еще. Младенцы плакали, как в роддоме. Они передавали друг другу эстафету грустного плача. Особенно отличался плач одного младенца, который по-дикому подвывал. Иногда на минуту голоса затихали, а потом начинали с новой силой. Казалось, что младенцы плачут у ребят в головах. Павел сильно ударил себя по щеке, но плач продолжался.
– Новорожденные плачут, когда им что-то нужно: есть, пить, срать. А эти дети как будто бы и не требуют ничего, они как механические, – сказал Данила и бросил наконец-то подкуренный бычок. В темноте он описал дугу и погас в воде.
– Пошли назад к собакам, – сказал Павел, – я не хочу в этих яслях сойти с ума! Петрунин развернулся и пошел в обратную сторону, громко чавкая кроссовками. Компания побрела обратно.
Неожиданно впереди опять образовалась стена тумана. Сначала она была тонкой и прохладной, но постепенно становилась все плотнее и теплее. Страх внезапно подкрался и дохнул Павлу в затылок, но он не обернулся. Они шли дальше, под ногами появилась мутно-серая и маслянистая вода. Все дружно начали светить себе под ноги.
– Мы заблудились, здесь воды больше и цвета она другого! – сказал Данила, хотя это все понимали и без его комментариев. Подняв фонарики, они увидели впереди мерцающие фигуры, но туман не давал их рассмотреть. Образы выходили странными изорванными тенями и тут же исчезали.
– Это души покойников-сатанистов, которых загнал в подвал ОМОН, а потом их расстрелял, – прошептал Игорь. Туман начал обращаться в дымку, дымка – в легкое марево, которое уплыло вглубь катакомбы. Никого на месте фигур не оказалось.
VII
Паша зачем-то крикнул в темноту. Мрачные стены злорадно повторяли разными голосами его голос, словно стая дьяволов насмехалась над его страхом. Казалось, подвал разговаривал с ними. Фонарь у Паши неожиданно погас, стало жутко. Мысли лоскутами носились и пульсировали в голове. Глазам не за что было зацепиться – полный мрак. Паша окликнул Данилу, ответа нет, как будто его друг растворился в этих катакомбах. Не было света и от фонарика Игоря. Рассудок Паши несколько минут выделывал разные фокусы: он видел какие-то образы и яркие вспышки света, которым неоткуда было взяться. Отсутствие визуального восприятия дезориентировало и вызывало легкое головокружение.
Где-то впереди раздался протяжный невнятный звук, неприятный для слуха. Одновременно Павел услышал шуршание и дребезжание, словно по дну катакомб тянули что-то металлическое. Он побежал в одно из ответвлений подвала. Бежал, долго не выбирая дороги, лишь бы подальше от этого звука. Один кроссовок застрял между камнями и слетел с ноги, но он не стал его искать и бежал дальше.
Неожиданно на несколько секунд стало немного светлее. Источник происхождения света Петрунин определить не мог. Он лишь увидел, как опять поднялась огромная волна белого тумана, заклубилась и со скоростью движущегося велосипеда двинулась к нему. Клубы вздымались, закручиваясь диковинными узорами, падали вниз и растекались по полу. Все сопровождалось душераздирающим воем и гоготом, от которого кровь стыла в теле. От страха Павел зажмурил глаза и впал в оцепенение. Через несколько минут он приоткрыл веки и увидел, как тонкий стелющийся туман приблизился и подполз к его ногам. Туман начал змеиться кольцами вокруг, поднимаясь все выше, словно ощупывал Пашу, ища его слабые места.
Спины Паши коснулись ледяные пальцы страха. И вдруг он понял, что пропал: туман забирался ему в нос и уши, вызывая приятные щекочущие ощущения. Появились мысли о суициде. Захотелось удариться головой о торчащие вокруг арматуры. Было одновременно приятно и страшно, Паша даже захихикал, понимая, что со стороны выглядит полным обмороком. Туман отступил так же неожиданно, как и появился. Стало легче дышать, и пропали мысли о нанесении себе физического ущерба.
Однако на смену туману пришла холодная смоляная тьма. Петрунин дернулся, чтобы выскочить из нее, но ничего не изменилось. Весь мир будто исчез неизвестно куда. Казалось, Павел попал в другое измерение или параллель. Преодолевая безумный страх, Паша пошел вперед, касаясь за влажные стены катакомбы. «Я застрял здесь, как мушиное крылышко в капле янтаря», – подумал он.
Петрунин шел по коридору, чавкая оставшимся кроссовком. Казалось, этот звук был громкий и заполнил всю катакомбу. Павел чувствовал огромный прилив адреналина к глазам. Он где-то читал, что глаза человека при сильном страхе действительно вылезают из
