Сергей Саканский - Искатель, 2013 № 09

— Почему вы так думаете? Может, он как раз и стер отпечатки.

— Тут и думать нечего, — сказал Жаров. — Я просто вижу пятна на стекле.

Жаров устроил бокалы в коробку и аккуратно закрыл ее. Через несколько минут следователь Пилипенко столь же осторожно извлек их из коробки, повернул, рассматривая на просвет, на фоне лампы.

— Ничего странного и непостижимого, как ты тут говоришь, — прокомментировал он. — Будь другом, приведи сюда всех фигурантов как можно скорей.

Жаров поднял голову в немом вопросе.

— Экстренное совещание по чрезвычайным обстоятельствам, объяснил следователь.

Жаров уже открыл дверь, когда Пилипенко окликнул его:

— И обязательно принеси из бара бутылку красного вина.

Жаров пожал плечами. Красного так красного. Нарочно не будет спрашивать, зачем это нужно следователю, но что не для праздного питья — так это уж точно…

Жители коттеджа с молчаливым удивлением разглядывали журнальный столик, где лежал распотрошенный блокнот следователя и возвышалась марочная «Изабелла». Жаров распечатал бутылку и осторожно налил немного вина в блюдечко, будто собираясь накормить кота.

— Это незаконно! — воскликнул Иван.

Пилипенко поднял руку с незажженной сигаретой. Тихо, но убедительно произнес:

— Молчать.

Возражений не последовало. Жаров с удовлетворением отметил, что все понимают, кто здесь и сейчас — главный.

— Сначала дамы! — сказал он.

Катерина подошла и с достоинством протянула руку, словно для поцелуя. Жаров осторожно взял ее, окунул палец в блюдечко и поставил отпечаток на лист.

— Не думал, что это получится с вином, — заметил Аркадий.

— Краска, она краска и есть, — сказал Пилипенко.

— Следующий! — скомандовал Жаров.

Когда Иван, доктор и Аркадий отдали свои отпечатки, Жаров невозмутимо, вальяжным жестом официанта, протянул блюдечко следователю, затем окунул и свой палец.

— Все свободны, — завершил процедуру Пилипенко.

Когда гости покинули комнату, он проговорил, вытянувшись на кровати настолько блаженно, насколько позволяла зацементированная нога:

— Напрасно убийца думает, что следователь на отдыхе не имеет с собой должных предметов, чтобы снять отпечатки со стекла.

— А он имеет? — спросил Жаров.

Пилипенко усмехнулся.

— Нет, конечно. Но если ты тут найдешь кое-что, то я это сделаю. Значит, так. Для начала мне нужен скотч. Затем — какая-нибудь черная бумага. Или просто темная — коричневая там, синяя…

А вместо серебрянки используем муку, думаю, как в любом доме, она есть где-то на кухне. Пригодилась бы и колонковая кисть, но это уже нереально. Завтра с утра и выступай на поиски.

Пилипенко бросил последний взгляд на листы со снятыми отпечатками, положил их на тумбочку рядом с кроватью, выключил ночник. Вскоре его дыхание стало ровным. Друг умудрялся сохранять спокойствие в какой-то умопомрачительной ситуации, с убийцей где-то за стеной, с болью в сломанной ноге. Жаров же долго не мог уснуть, слушая шум пурги, маниакальную колотьбу снега о стену дома, сложенную из белого керченского ракушечника.

Что-то странное происходило с его жизнью, будто был он героем вертикального сериала, где в каждой части разворачивается отдельная детективная история. Особенностью этих мрачных историй был женский образ. Часто женщины, которые фигурировали в них, нравились ему с первого взгляда, а затем оказывались либо убийцами, либо соучастницами убийц. И вот теперь та, что едва успела его взволновать, сама стала жертвой убийства.

Меж тем ровный, монотонный гул пурги странным образом гипнотизировал его, вызывая навязчивые образы каких-то работающих механизмов, мерно раскачивающихся маятников, молоточков, колотящих по шестерням… Казалось, что он маленький, как муравей, и живет внутри работающего двигателя, где в любой момент может сорваться с места какой-нибудь шарнир или клапан и невзначай хрустнуть его жалким хитином…

Утром Жаров чувствовал себя уже персонажем виртуальной игры, где герой должен преодолеть какое-то пространство, замкнутое компьютерной программой и программистами, собирая в свой рюкзачок некие нужные вещи, чтобы составить, скажем, волшебное снадобье.

Действуя по заданию друга-сыщика, он бродил по коттеджу. В гостиной выдвинул ящики стола, в библиотеке полистал журнал и вырвал из него страницу, на кухне открыл кубическую емкость, внезапно чихнул. Все его лицо убедилось мукой, высвобожденной из этой емкости, но он понял это, лишь когда встретил в коридоре Катерину: девушка вскрикнула, внезапно выскочив из-за угла.

— Ах, это всего лишь вы… — сказала она.

— А кого вы хотели здесь увидеть? Доброе утро, я бы еще сказал!

— Никого. В том числе — и вас. И утро вовсе не доброе… Да что с вами такое? — в ее голосе звучал явный намек на безумие персонажа.

Она махнула ладошкой в сторону зеркала на стене.

— Посмотрите на себя!

Жаров последовал ее совету и увидел свое белое лицо. Достал платок.

— Всё у вас, мужиков, не так, — проворчала девушка. — Дайте, я сама.

Она выхватила платок и помогла Жарову вытереть лицо.

— Не задаю никаких вопросов: что это и почему, — проговорила девушка, трудясь.

— Зато я бы хотел задать парочку, — строго сказал Жаров.

Катерина посмотрела на него с высокомерием, всем своим видом давая понять, что спрашивать-то он вправе, а вот будет ли она отвечать — это еще вопрос…

— Как мне известно, — обстоятельно заговорил Жаров, — вы здесь собрались на корпоративную вечеринку.

— Да, именно. И в этом нет никакого криминала.

— Так вот. Это — не корпоративная вечеринка.

Катерина вскинула брови:

— Вы спрашиваете или отвечаете? Впрочем, я никак не могу прокомментировать ваши слова, извините.

Она вдруг повернулась, чтобы уйти, но Жаров удержал ее за локоть. Сказал:

— Я ведь помню: на вас вчера лица не было, как только мы оказались в коттедже. Вы явно кого-то ждали.

Катерина коротко смутилась, но тотчас овладела собой:

— Здесь нет никакой тайны. Просто должны были приехать еще два человека. Я и подумала, что это они.

— Меня удивляете лично вы. У вас была такая странная реакция…

— Разве?

— Вы были сильно напуганы.

— Я услышала снаружи шум, увидела в окно, как одного человека буквально несут на руках. Вот и испугалась.

— Это значит, что один из тех, кто должен был приехать, вам особенно дорог?

— Это бестактный вопрос.

Жаров помолчал, разглядывая девушку. Спросил:

— Как вы думаете, почему они не приехали?