Сергей Гомонов - Режим бога (Последний шаг)
— Хорошего дня, — смущаясь, сказал он, потому что его научили вести себя вежливо и здороваться со взрослыми.
Старуха снова кивнула и беззвучно двинула губами. У нее было доброе, только очень страдальческое лицо, впалые глаза и щеки. Она казалась очень больной.
Ноиро прислушался, но так и не смог расслышать ни слова, хотя странная женщина упорно что-то говорила. Он слишком увлекся и не заметил, как все вокруг стихли и стали смотреть на них.
— Что он делает? — тревожно спросила хозяйка — мать мальчик, к которому пришли гости.
Гайти Сотис замерла. Ее муж, отец Ноиро, пригляделся.
— Вы очень тихо говорите, — пролопотал Ноиро, отчаявшись понять старуху, — я ничего не слышу.
Толпа дрогнула и зароптала. Пожилая женщина заплакала, вяло вскинула руки с мольбою и в отчаянии потрясла головой. Ноиро стало жаль ее. Ему понравился цвет, которым, как ему казалось, обладала незнакомка — это были оттенки потухающего заката. Ни у кого еще он не встречал такого цвета.
— Ноиро! — окликнул его отец.
Мальчик оглянулся.
— Пойди сюда, Ноиро!
— Я сейчас, — предупредил он собеседницу, поворачиваясь обратно, и вздрогнул: кресло оказалось пустым.
Праздник был испорчен. Хозяйка рыдала и пила успокоительные капли, гости начали расходиться, бросая в сторону семьи Сотисов неодобрительные взгляды, словно кто-то из них совершил что-то кощунственное. Ноиро ничего не понимал, и ему вместе с папой и мамой пришлось тоже уйти. Лишь спустя семь лет, перед рождением сестренки, Веги, отец расскажет о том, что кресло принадлежало бабушке ребенка, которого они поздравляли, а сама бабушка умерла за полтора года до этого от тяжелой болезни. Но самое главное, за что та семья осталась благодарна Ноиро — это болезнь матери именинника, случившаяся с нею из-за нервного срыва. Если бы не это, на следующий день они отправились бы в поездку, которую планировали уже давно, и погибли бы в загоревшемся при посадке самолете, как все сто двадцать девять пассажиров и экипаж. Именно столько людей было на борту в том злосчастном рейсе…
Но на самом деле необычные вещи происходили с ним куда чаще, чем это было известно родителям.
В десять лет Ноиро сильно заболел. Он лежал в своей комнате и горел, дрожа от жестокой лихорадки. Приглашенный врач запаздывал, жаропонижающие не помогали, температура карабкалась по столбику термометра с пугающим упорством…
Мать и отец сидели рядом, не в силах помочь, а Ноиро тихо бредил.
— Пить, пить! — иногда стонал он.
Сначала в глазах появились желтые пятна. Они закрывали собой все — родителей, предметы. Когда он поднимал тяжелые веки и смотрел в потолок, там, по белому полю, ползали желтые чудовища с неясным обликом. Вскоре все начало меркнуть. Мальчик перестал видеть.
— Включите свет, мне страшно! — просил он и слышал, как рыдает мать, потому что в комнате горели все осветители.
Но ему уже стало все равно. В какой-то миг свет вспыхнул, жар ушел, комната покачнулась и встала на место. Пытки больше не было.
— Мам, пап, я здоров! — сказал Ноиро, но пересохшее горло не выпустило ни звука.
Чтобы обрадовать их, Ноиро резко сел в постели и засмеялся.
Родители продолжали с ужасом смотреть на подушку, которая осталась у него за спиной.
Мальчик извернулся и получил пинок, отбросивший его к дальней стене спальни. А за окном было уже совсем светло — правда, свет был неестественно белым и тянул к себе, не позволяя сопротивляться. И еще в комнате царила пугающая тишина. Такой тишины здесь не было никогда!
С трудом оторвав взгляд от окна, Ноиро снова посмотрел на родителей и остолбенел.
На кровати перед ними разметался бледный ребенок без малейших признаков жизни. Тусклые белокурые волосы, спутавшись, раскинулись вокруг его лица на подушке, а глаза…
Ноиро закричал, но его никто не услышал.
Серо-голубые глаза мальчика на кровати были подернуты белесой дымкой и полуоткрыты. Челюсть безвольно отвисла, тонкая струйка слюны медленно стекала с края рта, пузырясь пеной.
Ноиро кричал и упирался, но неведомые силы волокли его к распахнутому в летнюю, почему-то светлую, ночь окну. Там, на постели, лежал он сам, такой чужой и отвратительно неживой.
— Я не хочу! — стенал он. — Я хочу назад!
Он все понял. Это была его смерть, суровая и равнодушная к нему и ко всем остальным. Это она обратилась в белое свечение и стояла там, за окном.
Мать уже вскочила, уже трясла опустевшее тело Ноиро за безвольные плечи, уже что-то кричала. По ее лицу текли потоки слез, отец пытался удержать ее, но она вырывалась и хотела поднять ребенка на руки.
Ноиро дернуло, будто током. При каждом рывке тела разрядом молнии било и его, свободного. И мальчик… обрадовался.
— Назад! — закричал Ноиро, не слыша себя, но точно зная, что будет так, как он скажет.
Снова пинок, кувырок, боль…
…Страшно болит голова, тело придавило гигантским прессом, но что-то изменилось, что-то сильно изменилось!
Ветерок, дующий из распахнутого в черную кийарскую ночь окна, холодил испарину, выступившую на лбу Ноиро. Волосы мигом промокли от пота.
Мальчик облизнул растрескавшиеся губы и попросил воды. Он никогда и никому не рассказывал того, что с ним случилось.
Но приоткрыть завесу своей тайны ему, однако, пришлось два года спустя.
Конечно же, как всякого ребенка, смутная угроза чего-то непонятного первое время его отпугивала. Стоило Ноиро ощутить в себе подозрительные симптомы — гудение и вибрацию во всем теле — как ему тут же мерещилось удушье, он паниковал, подскакивал и гнал от себя подступившее оцепенение. Иногда из-за этого он не давал себе уснуть на протяжении всей ночи, чтобы в полусне опасная сила не вышвырнула его из тела в белую ночь смерти.
Но однажды его сморило прямо днем. Он вернулся после учебы домой и сел в кресло отдохнуть, пока мама хлопотала у плиты. Сел в кресло, а очнулся в верхнем углу комнаты, под самым потолком.
Ноиро отчетливо различил не замеченную мамой паутинку на стыке потолка и стены. А еще в глаза бросалась тонкая трещинка на побелке.
Он висел в воздухе! Он был невесом, как во сне!
Мальчик всплеснул руками, как птица крыльями, и переместился из одного угла комнаты в противоположный.
«А-а-а, так я просто сплю!» — несколько разочарованно подумал он.
Вот сейчас просто надо постараться и открыть глаза. Вот… вот сейчас…
Ничего не получилось. Прежде, стоило ему подумать о возможности сна, наступало пробуждение.
Ноиро нырнул вниз и встал ногами на пол. Подошвы ничего не ощутили, но он понял, что при желании может ходить, как обычно.
