Томас Рид - Сын Альбиона
Но и здесь дорога была преграждена.
Та же глубокая вода, та же опасность быть унесенными течением!
Они стояли и смотрели на воду, которая с каждым мгновением прибывала и становилась опасней!
Назад — к тому месту, которое оставили.
Здесь глубина тоже увеличилась. С того времени, как они отсюда ушли, уровень воды поднялся на фут.[16] Свежий ветер со стороны моря усиливался.
Теперь кажется невозможным пройти вброд с обеих сторон. И никто из трех женщин не умеет плавать.
Кузины одновременно закричали. Они впервые открыто признали страх, который втайне обе испытывали.
Снова на ту сторону — потом опять назад. Теперь их охватила паника.
Обе уже не сомневались в том, что ситуация стала очень опасной. Тропа по обе стороны от пещеры закрыта. Путь отступления отрезан!
Они повернулись в отчаянии.
Остается единственная надежда. Прилив может не закрыть их с головой. Разве нельзя подождать, пока начнется отлив?
Они бросали быстрые вопросительные взгляды на волны, на грот, на нависшие над ним скалы. Не привыкшие к морю, они не знали, чего ожидать. Знали только, что прилив приходит и уходит, но как далеко? Ничто не могло им подсказать, ничто не подтверждало страхи или не говорило, что они в безопасности!
Такое состояние неопределенности выдержать труднее, чем сознание опасности.
Под давлением этого состояния девушки схватились за руки и закричали:
— Помогите! Помогите!
Глава IV
«ПОМОГИТЕ! ПОМОГИТЕ!»
Крик о помощи достиг вершины утеса.
Он был услышан, услышан тем самым человеком, который до того слышал смеющиеся голоса девушек.
Это был тот же самый джентльмен с ружьем.
Поднявшись по расселине, он повернулся на север, в сторону Истонского пляжа, так как это был кратчайший путь к отелю.
Джентльмен думал о случае, который заставил его предпринять такой трудный обход. Впрочем, скорее думал не об этом, а вспоминал лицо одной из наяд, игравших в пруду.
Это была черноволосая девушка.
Он вспоминал и ее фигуру. Беглый взгляд, который он бросил на верхнюю часть ее тела и полуприкрытую прозрачной водой нижнюю, показал ему то, что забыть было трудно. Он отчетливо припоминал прекрасные очертания и почти сожалел о приступе деликатности, заставившем его отступить за камень.
Это сожаление имело некоторое отношение к направлению, избранному джентльменом.
Он надеялся встретить купальщиц, поднявшихся на вершину утеса.
Впрочем, прошло слишком много времени. Он видел, что пляж уже опустел: несколько темных фигур явно принадлежали холостякам, которые позже других нанесли визит Нептуну.[17]
Конечно, две наяды сменили купальные костюмы на более привычные уличные платья и давно уже вернулись в отель. Таково было его заключение.
И тут послышался тот самый крик, а за ним, еще и еще!
Охотник подбежал к краю утеса и заглянул вниз. Никаких знакомых ориентиров он не увидел. Прилив, теперь уже поднявшийся высоко, все изменил. Карнизы погрузились в воду, о них свидетельствовали только прибойные волны.
Снова послышался крик!
Опустившись на колени, джентльмен подобрался к самому краю крутого утеса. По-прежнему внизу ничего не видно! И ни одного места, на которое можно ступить ногой. Только темные гневные волны, ревущие, как рассерженные львы; они обнимают выступ скалы так, словно пытаются утащить его с собой в океанские глубины.
И посреди этого волнения и рева снова крик! Опять и опять, пока он не стал непрерывным!
Ошибиться в его значении невозможно. Купальщицы все еще внизу. И вне всякого сомнения, им грозит опасность.
Как он может им помочь?
Джентльмен встал. Огляделся по сторонам — осмотрел тропу вдоль края утеса, поля, уходящие от берега.
Ни одного дома поблизости — никакого шанса раздобыть веревку.
Он повернулся в сторону Истонского пляжа. Может, там есть лодка. Но сумеет ли он привести ее сюда вовремя? Сомнительно.
Крики продолжались, свидетельствуя о растущей панике женщин, которые, возможно, уже сражались с волнами прилива.
И тут он вспомнил расселину. Она недалеко. Та самая, по которой спустились и молодые леди. Он отличный пловец и знает это. Если подплывет к пещере, успеет добраться вовремя.
Крикнув, чтобы заверить девушек, что их просьба о помощи услышана, он побежал назад по утесу.
Добежав до расселины, бросился в нее и скоро достиг уровня моря.
Не останавливаясь, повернул вдоль берега, через песок и булыжники, через острые выступы, по скользким от водорослей камням.
Вскоре джентльмен добрался до выступа, за которым стоял раньше. Отсюда снова слышны были крики отчаяния, смешивающиеся с ревом наступающего моря.
Обойти этот выступ вброд невозможно. Вода ему по горло и непрерывно кипит и волнуется.
Сбросив сапоги, положив ружье, шляпу и сюртук на камень, джентльмен бросился в бушующие волны.
Это едва не стоило ему жизни. Дважды волны с силой ударяли его о камень, и каждый раз он едва приходил в себя от удара.
Но ему все же удалось обогнуть выступ и добраться до пещеры, где волны на пологом склоне стали меньше.
Теперь плыть было легко. Вскоре он оказался рядом с купальщицами, которые, увидев его, перестали кричать, считая, что опасность миновала.
Они все были в гроте, отступив как можно дальше. Тем не менее, вода доходила им до лодыжек.
Увидев его, они пошли навстречу, погрузившись в воду по колено.
— О, сэр! — воскликнула старшая из двух молодых леди. — Вы видите, в каком мы положении. Сможете ли вы помочь нам?
Пловец встал. Посмотрел направо и налево, прежде чем ответить.
— Плавать умеете? — спросил он наконец.
— Нет, никто.
«Плохо, — подумал он про себя. — Все равно сомнительно, чтобы я смог пронести их по воде. Я едва смог проплыть сам. Нас почти несомненно разобьет о скалы. Что же, во имя Неба, делать с ними?»
Это были мысли, а не слова, и девушки их не слышали. Но они видели выражение лица незнакомца и стояли, дрожа и в ожидании глядя на него.
Он резко повернулся и посмотрел на утес. Вспомнил расселину, незаметную сверху. Теперь она ему видна от основания до верха.
У него появилась надежда.
— Вы, конечно, сможете здесь подняться? — подбадривающим тоном спросил он.
— Нет, нет! Я уверена, что не сможем. Я не смогу.
— Я тоже.
— Можно держаться за кусты. Это не так трудно, как кажется. Эти пучки травы удержат вас; и я вижу места, куда можно поставить ноги. Сам я легко поднялся бы, но, к несчастью, не смогу вам помочь. Для двоих нет места.
