Алексей Леонтьев - Последняя радиограмма

Оказывается, я еще не забыл своей службы на Черном море и в пути даже пытался выполнять обязанности штурмана. Правда, «С-716» не сравнить со старушками, на которых я служил когда-то. Скорость, мощность двигателей, вооружение — все иное.

Газиев продемонстрировал мне, как лодка «висит на перископе». Точность дифферентовки поразительна. Вся громада корабля весом более тысячи тонн уравновешивается под водой лишь положением перископа.

Газиев опускал перископ, и лодка тут же послушно начинала погружаться. Стоило поднять перископ — и субмарина так же послушно всплывала!

Она слушалась командира в самом деле, как надежный, добрый конь.

В надводном положении прошли мимо пирсов судостроительного завода, где почти сорок лет назад, во время русско-японской войны, еще в давние времена, собирали первые на Дальнем Востоке подлодки. Их перевезли из Петербурга по железной дороге на платформах. Одна из них — «Сом» — совершила первую в истории русского флота боевую атаку на корабль врага…

Утро сегодня выдалось как по заказу: солнечное, безоблачное. На торжество приехали рабочие, шефы.

На палубе «С-716» выстроилась команда. Командир бригады зачитал приказ.

На сигнальной вышке штаба поднят бело-красный «исполнительный». На всех кораблях, стоящих на рейде, поднялись ответные вымпелы.

— На флаг и гюйс смирно!

«Исполнительный» пополз вниз. Ровно десять часов. Над бухтой несется медноголосый хор корабельных рынд. Бьют склянки.

— Флаг, гюйс и стеньговый флаг поднять! — командует вахтенный.

Побледневший от волнения Газиев у кормового флагштока. О, как хорошо понимаю я, что творится сейчас в душе человека, впервые поднимающего флаг «своего» корабля!

Оркестр грянул «Интернационал». По флагштоку медленно поползло шелковое бело-голубое полотнище с пятиконечной звездой, серпом и молотом…

Черт его знает, вероятно, старею, но вдруг меня прошибла сентиментальная слеза.

Я вспомнил Испанию, городок Теруэль, белые, выжженные солнцем холмы и ребят батальона Тельмана, с пением «Интернационала» идущих в последнюю контратаку на марокканцев.

…Еще шел торжественный митинг, когда к пирсу подбежал посыльный и вызвал командира и комиссара бригады. Они тут же встревоженные ушли. Что-то случилось…

1 августа. К сожалению, я оказался прав. Вчера произошла трагическая, до нелепости невероятная история. Во время учебного погружения давлением воды неожиданно выбило кингстон на «Щуке» Шухова. Вода хлынула в лодку. Струсивший матрос-первогодок, находившийся в аварийном отсеке, спасая себя, отдраил переборочную дверь. Вода устремилась в соседний отсек. Лодка легла на дно на большой глубине. Вода затопила три отсека. Всплытие стало невозможным. Команде пришлось спасаться через торпедные аппараты.

Говорят, Шухов отказался покинуть лодку, но ему стало плохо, и товарищи, надев на него кислородную маску, вытащили чуть ли не силой командира на поверхность. Какое страшное несчастье! Ничего бы не случилось, не окажись в команде одного труса. Спасая себя, он едва не погубил всех. Что будет теперь с Костей Шуховым? Говорят, после госпиталя его ждет трибунал…

…Рассмотрев в закрытом судебном заседании дело по обвинению бывшего командира подводной лодки «Щ-612» Шухова Константина Петровича, признал его виновным… …и приговорил к десяти годам лишения свободы.

30 августа. …Сегодня был на базе подводников. Все говорят, конечно, о деле Шухова. Наконец его друзья вздохнули спокойней. Все-таки не пропали наши хлопоты даром.

Что пережил Костя и его семья, страшно подумать. Трудно представить его состояние после аварии, гнетущие мысли о погибшем корабле и товарищах. Рассказывают, что Шухов во время катастрофы сделал все, что мог, чтобы спасти лодку и людей. Теперь будем надеяться, что заключение ему заменят фронтом и Шухов сумеет доказать свою преданность Родине.

За обедом мы с Газиевым выпили по баночке за Костю. Я знаю Шухова давно. Мне пришлось писать о проводке первых военных кораблей по Беломорканалу в тридцать третьем. Там мы и познакомились с ним.

Газиев осунулся за это время, но надежды не терял и поддерживал, как мог, семью своего бывшего командира.

За обедом разговор шел о ледоколе, прибывшем недавно в бухту Провидения из американского порта Сиэтл. Его плавание поистине удивительнейшая одиссея XX века.

Ледокол был построен летом прошлого года в Николаеве. В начале войны на него поставили орудия, пулеметы и превратили во вспомогательный крейсер.

Однако скоро ледокол отозвали в Поти, разоружили и приказали готовиться к заграничному плаванию.

Корабль пересек Черное море и через Босфор пришел в Константинополь. Здесь наш военно-морской атташе передал капитану приказ: прорваться мимо фашистских баз в один из средиземноморских портов союзников. При этом в бой не вступать, корабль врагу не сдавать, экипажу в плен не попадаться.

Ничего себе задача! Если учесть, что консульства Германии и Италии в Константинополе тут же сообщили куда следует о появлении безоружного советского корабля.

Шли по ночам, без ходовых огней. Днем отстаивались, прижавшись к какому-нибудь берегу. Следили, чтобы не было дыма из трубы. Радиопередатчик не включали, дабы не привлечь врага.

Ледокол бомбили с воздуха, обстреливали, атаковали торпедные катера.

И все-таки корабль прорвался к англичанам на Кипр. Оттуда в Бейрут. Потом в Хайфу. Там полмесяца ремонтировались, лечили пробоины и снова в путь. Через Суэцкий канал и Баб-эль-Мандебский пролив на юг, в Кейптаун.

Потом через Атлантику в Нью-Йорк. Оттуда снова на юг. Вокруг мыса Горн обогнули Америку. В четвертый раз пересекли экватор и пришли в Сиэтл. А затем на Родину, в бухту Провидения.

Теперь готовятся идти в Архангельск Северным морским путем. Да, не каждому моряку удается совершить такое путешествие.

Ох, как горели глаза у Газиева, когда он слушал этот рассказ! Ему бы так вокруг шарика!

К концу обеда передали новую сводку Совинформбюро (в Москве только начиналось утро). И сразу сжалось сердце. В сводке назывались Абганерово, Гавриловка, Орловка.

Это уже Сталинград. В тридцатом я был там на строительстве тракторного.

Там воюют. Падают бомбы. Гибнут люди, идут ко дну корабли. Решается судьба войны, а у нас лишь затемнения да сводка Совинформбюро напоминают об идущей на западе битве.