Хэммонд Иннес - Львиное озеро
Он говорил совершенно серьезно, а я никак не мог в это поверить.
— Но… — Все это было так неожиданно, да и Канада казалась мне чем-то вроде другой планеты. Я ведь покидал Англию только однажды, когда ездил туристом в Бельгию. — А как насчет правил? Лишний вес на борту и прочее…
Я вдруг понял, что отчаянно ищу предлог для отказа.
— У тебя есть британский паспорт? — Паспорт у меня был, остался еще со времен поездки в Брюгге и Гент.
— Ну и прекрасно. А о правилах не беспокойся: у меня все таможенники друзья и тут и в Гус-Бей.
— Я должен подумать… — Фарроу схватил меня за руку.
— Слушай, парень, ты веришь своему отцу или нет?
Тон Фарроу не на шутку задел меня.
— Он умер из-за этой радиограммы!
— Ну вот видишь. К тому же, если Бриф выходил в эфир двадцать девятого сентября, значит, произошла либо какая-то ужасная ошибка, либо… — Тут канадец помрачнел. — Либо нечто еще хуже. Такое, о чем мне и думать противно. Предупреждаю: убедить власти в том, что Ларош ошибся, будет нелегко. Если это действительно непреднамеренная ошибка, а не… Словом, решай!
У меня не хватило духу отпираться дальше…
— Вот и Гус-Бей! — Фарроу кричал мне в ухо, показывал пальцем, но я сидел затаив дыхание и ничего не видел. — Премилое местечко! Заблудиться тут — пара пустяков: ничего, кроме озер, и одно от другого не отличишь. «Земля, которую бог подарил Каину» — так назвал эту страну Жак Картье, когда открыл ее!
Мы заходили на посадку. Воды залива, казалось, вздымаются навстречу самолету. Бортинженер хлопнул меня по плечу.
— Я найду тебе комнату в гостинице для летного состава, — сказал Фарроу, когда я собрал свои вещи. — Там и перекусишь. Сейчас двадцать две минуты шестого.
Он двинулся к открытой двери, и я услышал с той стороны чей-то голос:
— Капитан Фарроу? Я — Саймон Леддер. Мне велели встретить ваш самолет.
Голос звучал тихо, растерянно и чуть враждебно. Я подскочил к двери и очутился лицом к лицу с Леддером. Он стоял, засунув руки в карманы, вид у него был усталый и недовольный.
— Так это вы хотели повидать меня? — спросил Леддер вялым, бесцветным голосом. — Зачем?
Я немного растерялся.
— Вы помните фамилию Фергюсон? Джеймс Финлей Фергюсон? Этот человек умер, но…
— Вы говорите об экспедиции девятисотого года? — В его глазах, смотревших на меня из-за толстых линз в роговой оправе, вдруг блеснул огонек интереса.
Интуиция должна была подсказать мне, что именно сейчас наводится тот мостик, который заполнит пробел в моих знаниях о прошлом, но я был слишком занят мыслями о Брифе и отцовских записях.
— Нет, — сказал я. — Станция G2STO. Вы вступали с ней в связь. Три раза. Огонек интереса померк.
— Шесть, если уж быть точным.
— Нам надо поговорить. Есть один-два вопроса…
— Вопросы? — Это слово, казалось, вывело его из равновесия. — Меня уже несколько дней беспрерывно мучают вопросами об этом радиохулигане! G2STO! Я убил день на подготовку доклада о нем, у начальника станции есть копия, к которой мне нечего добавить. Нечего! Хотите посмотреть? Я кивнул, и мы зашагали по летному полю.
— Так вам известно о Брифе? — спросил он вдруг. — Радиограммы не было, он не мог ее послать.
— Откуда вы знаете?
— Откуда? Да оттуда! Он помер.
— Вам это точно известно? — Леддер стал как вкопанный.
— Что вы хотите этим сказать?
— О его смерти сообщили, и только.
— Куда это вы клоните?
— Вы слушали Брифа в два часа двадцать девятого?
— Мне было велено ждать его передачи в девять вечера.
— Правильно, — кивнул я, вспомнив о разнице в четыре часа. — А в другое время вы не слушали?
— Чего ради? Поиски отменили тремя днями раньше, и у меня не было никаких причин считать…
— Значит, полной уверенности у вас быть не может.
— Бриф и Билл Бэйрд были мертвы, — сердито сказал Леддер. — Если бы существовала хоть малейшая вероятность такой радиограммы, я вел бы беспрерывное дежурство. Но этой вероятности не было вовсе: Бриф умер двадцатого числа.
— Это известно лишь со слов пилота.
— Ларош — парень надежный. — Во взгляде радиста вдруг мелькнуло подозрение. — Вы не из полиции и не из ВВС. Кто вы такой?
— Меня зовут Ян Фергюсон. Тот радиохулиган, о котором вы говорили, — мой отец, и у меня есть основания считать, что он принял какую-то радиограмму. Он держал с вами связь. Вам показалось, что он не в своем уме?
— Он задавал странные вопросы и всегда передавал ключом.
— Разумеется, иначе он не мог. А что за вопросы он задавал?
— Если хотите, пойдемте ко мне. У меня есть полный отчет обо всем, что я был в состоянии припомнить.
— Хорошо, — согласился я, и мы пошли в контору, где таможенники быстро проверили мой паспорт и перетряхнули чемодан.
Потом вся компания, включая Фарроу и пилотов, уселась в кузов грузовика, и мы поехали по тряской грунтовой дороге, тянувшейся вдоль залива. Аэродром, заслоненный стеной дождя, исчез из виду. На волнах залива покачивались теплоход и пароход, у самого берега стояли на якорях гидросамолеты, маленькие, едва различимые в тусклом свете. Там и сям над голой землей маячили желтые пятна свежих деревянных срубов, валялись выкорчеванные стволы. Поселок казался похожим на пограничный форт.
Гостиница размещалась в приземистом аляповатом здании, состоявшем из нескольких соединенных брусьями хижин, расположенных в форме звезды. На той стороне бухты виднелись далекие темно-синие холмы.
Внезапно похолодало. Мы с Леддером выбрались из машины, и он показал мне свой дом.
— Поужинайте и приходите.
Я кончил есть в половине восьмого и вышел на улицу, под колючий ветер. Было темно, и звезды в небе казались похожими на льдинки, в вышине горело бледное северное сияние.
Светлые окна в доме Леддера были затянуты оранжевыми шторами. Я постучал в дверь. Открыл мне сам хозяин, рядом с ним стояла маленькая девчушка, в комнате болтали две женщины. Леддер представил меня, и я испытал чувство неловкости, поскольку надеялся поговорить с ним наедине. Комната была слишком жарко натоплена и полна модной мебели в ярких чехлах.
Леддер повел меня в каморку под лестницей.
— Извините за беспорядок, — сказал он. — Я тут как раз ставлю новую аппаратуру. Вот, возьмите!
Я взял лист бумаги, на котором было написано: «Данные о британской радиостанции G2STO».
— Я писал это, зная, что Бриф мертв, — с извиняющейся улыбкой пояснил Леддер. — Кроме того, мне было неизвестно имя вашего отца. Знай я его, все имело бы другой смысл.
