Свет в океане (СИ) - "-Edelweiss-"

— Блэк, — отозвалась Гермиона, сходу не придумав ничего удачнее.

— У вас очень красивое имя, — сказала Моника. Её глаза засветились изнутри, словно она вспомнила о чём-то далёком и прекрасном.

— Моя мама читала «Зимнюю сказку», когда носила меня под сердцем.

— Да-да, Шекспир… По-моему, это произведение недооценивают, — шёпотом, словно делилась сокровенным, подхватила Моника. — Волшебное имя — «Гермиона»!

— Дорогая, ты вгоняешь в краску девушку Тео, — папа хитро подмигнул Нотту. — Смотри, бедняжка смутилась.

— О нет, что вы! — запротестовала Гермиона, почувствовав, как кровь прилила к щекам. — Мы хорошие друзья, вот и всё!

— Хотите лимонада, дети? — дружелюбно поинтересовалась мама, погладив Венделла по спине. — Или чего погорячее? Чай, чтобы согреться?

— Спасибо, но я откажусь, — сказал Теодор. — Горький опыт мне подсказывает, что ваш лимонад — это замороженный сок сельдерея и моркови, а чай я принципиально не пью без сахара. У вас же его не водится.

— У нас есть нерафинированный тростниковый, — обронил папа. Тема здорового питания — его конёк.

— Я о том и говорю — нормального не допросишься.

— Ты ешь очень много сладкого, Теодор. Мы уже обсуждали это. Чрезмерное поглощение сахара непременно отражается на здоровье аллергиков, спортсменов и людей, которые занимаются тяжёлыми видами труда.

— Как хорошо, что я не отношусь ни к первым, ни ко вторым, ни к третьим.

— Что насчёт вас, Гермиона? — прервала их пикировку Моника. — Чем вас угостить, пока эти двое в очередной раз бодаются на пустом месте?

— У вас найдётся «маракайбо»?

На лице мамы расцвела улыбка. Гермиона заработала несколько очков на свой счёт.

— Вам повезло. Этой мой любимый сорт.

— Да, я знаю, — прошептала Гермиона, осмотревшись. Сердце ёкнуло при виде старого отцовского чемодана, обклеенного стикерами. Теперь их стало больше. За каждым таилась особая семейная история.

Мама вернулась с двумя чашками кофе. Одну она оставила себе, а вторую вручила гостье.

— Знаете, мне знакомо ваше лицо, — сказал папа, нахмурившись.

Гермиона закашлялась, но Теодор вновь пришёл на выручку и попытался забрать чашку из её рук. Она не отдала. Покачала головой и вцепилась в хрупкое стекло, расписанное жёлтыми розами. Это первая вещь, которую дала ей мама за два года.

— Мне тоже так показалось, — задумчиво добавила та. — Это не вы случайно занимались продажей нашего старого дома здесь, в Лондоне?

— Да, — произнёс Нотт. — Гермиона как раз хотела узнать, как вы устроились. Этот коттедж тоже подобрала она. Специально для вас. Сейчас не так заметно, но тут очень много цветущих деревьев, чудесное озеро неподалёку и парк с велодорожками.

— Всё для того, чтобы вы чувствовали себя как дома, — добавила Гермиона, отчаянно ища сигнал, отблеск узнавания в глазах родных.

«Уилкинсы» переглянулись.

— Это очень мило, — сказала мама, и тогда Гермиона окончательно осознала, что ничего не выйдет. Она старалась держаться, быть оптимисткой. Теодор не сомневался в том, что она справится… Но родители её не узнали. Не вспомнили. Они были безупречно вежливы, обходительны и гостеприимны. Гермиона никак не могла ими налюбоваться. Их умиротворённые голоса действовали на неё колдовской колыбельной.

— Нам придётся заново привыкать к местному климату, — обмолвилась мама, когда Гермиона и Тео собирались на выход. — Я ничего не желала бы менять в Англии, кроме погоды.(3) Здесь такие длинные тёмные вечера. Мы отвыкли от них. Вы слышали о световом коробе для предотвращения зимней депрессии? «Лампа счастья» — так называют его в народе. Вы просто включаете чудо-лампу по утрам, чтобы перехитрить организм и сдвинуть фазы биоритмов. Мы с Венделлом взрослые образованные люди, но фототерапия вызывает у нас больше вопросов, чем ответов. Волшебство какое-то, не находите?

— Магия ближе, чем вы думаете, — мягко произнесла Гермиона.

— Возможно, вы правы, — просияла Моника. — Подождите, у меня есть кое-что для вас, — она засуетилась, переходя от одной неразобранной коробки к другой, разыскивая что-то среди вещей.

Нотт занял наблюдательный пост на пороге, посматривая на наручные часы — похоже, куда-то спешил.

— Нашла! — мама вернулась к Гермионе и протянула ей небольшой округлый предмет, который при ближайшем рассмотрении оказался небольшим гладким камнем с отверстием посередине. — Это амулет на счастье. Я нашла его в песке во время прогулки по пляжу. Не бог весть что! И всё же… Пусть он принесёт вам удачу. Хочу, чтобы он был у вас!

— Спасибо, ма… Моника! Я буду его беречь!

— А ты, Тео? Уже нашёл, где остановиться?

— Не беспокойтесь за меня. Я снял номер в гостинице, улажу кое-какие дела и напишу матери отчёт обо всех перипетиях, случившихся со мной во время и после поездки.

— В гостинице? У нас есть гостевая комната, — начал было Венделл.

— Нет, нет. Номер стоил мне всего ничего, а главное — рядом здание Британской библиотеки. Большую часть суток я всё равно собираюсь проводить там.

— Обязательно приходите к нам ещё, — сказала Моника. — Вы оба. Где ещё я найду таких благодарных слушателей?

Помахав на прощание, Гермиона и Теодор под накрапывающим дождём двинулись вдоль улочки.

— Всё прошло лучше, чем я думал, — произнёс Нотт.

— Ты уверял меня, что встреча пройдёт отлично! — возмутилась Гермиона, шокированная его признанием.

— Разве я ошибся?

Она сжала в ладони оберег.

— Но они меня не вспомнили.

Теодор громко выпустил воздух из лёгких.

— Не всё сразу. Я думаю, что старт был удачен. Процессы запущены. Терпением ты никогда не отличалась, верно?

— В детстве я ненавидела собирать сложные паззлы, — уклончиво ответила Гермиона, сунув подарок мамы в карман. — Это растягивалось на недели.

— Но сейчас тебе предстоит собрать самый большой. Придётся подождать и заняться ритуальными танцами: втереться в доверие, атаковать намёками и играть роль милого агента по недвижимости.

Она молча согласилась с очевидной истиной, хоть и не одобрила формулировки Тео. Было всё же во всех слизеринцах что-то змеиное, словно иногда они не говорили, а кусали словами — жалили.

Теодор остановился в тени раскидистой сосны и вновь сверился с часами.

— Извини, что не могу проводить. Дела-дела.

Гермиона подозрительно прищурилась, гадая, какие такие дела требовали непременного вмешательства на второй день после приезда в Англию. Тео выглядел спокойным, даже несколько отрешённым. Она не имела права выпытывать подробности — они не были настолько близки, да и связываться с выпускниками факультета Салазара всегда выходило ей себе дороже.

— Что у тебя с ногой? — спросила Гермиона.

Тео удивлённо опустил глаза вниз, словно только что осознал, что с ним не всё в порядке.

— Собака укусила.

— Надеюсь, не бешеная.

— Это как посмотреть, — с мрачным смешком отозвался Теодор, выудив из ниоткуда леденец мадам Борболеты. Он закинул сладость в рот и более тёплым тоном добавил: — Обещаю, что буду избегать неприятностей, точно чёрных кошек.

О каких только глупостях ни будут говорить люди, чтобы избежать важного разговора, а между тем Гермиона чувствовала, что происходит нечто значимое. При дневном свете она отлично видела мешки под глазами Тео, горькие складки у губ…

— Ну что — дальше сама?

— Ага, — шёпотом отозвалась Гермиона.

Теодор бросил взгляд по сторонам и аппарировал, пристукнув по тротуару кончиком зонта.

*

Домой Гермиона добралась без приключений. Она была взволнована, но, что удивительно, не пала духом после очевидной неудачи. На шаг ближе к цели. Всё же хорошо, что Тео не предупредил её заранее, а заявился вот так. Вернее, что его письмо запоздало. Кстати, о письмах. Три пернатых почтальона теснились на подоконнике, благо места на нём прибавилось — переезд капусты наконец-то состоялся. В квартире было холодно, что означало — одна из птиц только недавно пробралась внутрь, отодвинув лапой щеколду, которую Гермиона специально приделала с внешней стороны рамы. Министерская сова щёлкнула клювом, привлекая внимание.