Эдуард Байков - Подлунные истории (сборник)
Игорь тупо посмотрел на белобрысого мента с лычками сержанта и дубинкой на поясе. Второй нетерпеливо топтался рядом.
– Посижу… – пьяно икнул Игорь, – и пойду домой… ик.
– С нами пойдешь. У нас посидишь.
– Где это?.. – подозрительно уставился бухой Игорь.
– Ясно где – в гостинице, в номере люкс, – прикололся тот, и оба мента заржали, – отлежишься, выспишься, утром будешь как огурчик.
Игорь помолчал, затем выдал:
– Хрен вам, поганцы… ик.
– Чего-о-о… – зло протянул белобрысый, веселье как рукой сняло, – а ну, вставай, алкашская морда!
Они схватили его за руки и рывком подняли со скамейки. Игорь не сопротивлялся, впав в прострацию. Довели – почти доволокли – до полицейской «восьмерки», впихнули на заднее сиденье. Дальнейшее Игорь не помнил – опять отключился.
Из пьяного забытья его вывела боль – кто-то хлестал его по щекам и драл уши. Наконец, он осознал, что находится в вытрезвителе. Его заставили раздеться, оставив в одних трусах, выложить вещи из карманов на стол дежурному. Потом определили в камеру, где никого кроме него не было.
Игорь еще минут двадцать просидел в ступоре, понемногу приходя в себя, затем встрепенулся. Это что же такое – он себе мирно сидел, ну, ладно, не сидел, пусть – лежал на скамейке, никого не трогал, а тут явились эти говнюки и замели его, как какого-то алканавта или бомжа! Как они его унизили…
В нем вскипела злость, бурным водоворотом переходящая в ярость. Ах вы суки, волки позорные! Игорь вскочил и принялся дубасить в дверь.
Подскочили двое – оба сержанты. Открыли дверь. Только вошли в камеру, Игорь схватил их, шибздиков, и стукнул лбами друг о друга. Те повалились на пол. Налетели еще пятеро. Еле скрутили его – Игорь ведь ростом под метр девяносто, накаченный еще в армии, да и последние десять лет поддерживал форму.
В общем, устроил он им фильм «Рэмбо по-русски». Связали его по рукам и ногам, больно стянули путами запястья и лодыжки, оставив лежать ничком на лавке. Вышли, матерясь и отдуваясь, и закрыли на засов толстенную дверь, предварительно наградив его тумаками.
Игорь полежал, оклемался и, почувствовав, что кровь не поступает в конечности из-за туго стянутых веревок, испугался и принялся сползать по скамейке – елозя мордой по дереву. Кое-как встал – связанный солдатик – и передвигая ступнями словно Майкл Джексон, заскользил к двери.
Достигнув цели, принялся бить головой в деревянную обшивку и кричать, чтобы пришли и развязали его, иначе он умрет от нарушения кровообращения. Ноль внимания.
Сквозь дверь он слышал, что прапора и сержанты режутся в карты. Он увещевал их, просил, умолял. Затем стал поносить самыми последними словами. Потом снова жалобно просил. Бесполезно – глас вопиющего в пустыне.
В конце концов, когда он набил себе здоровенную шишку на лбу, мольба возымела действие. К двери приблизился один из его мучителей и подозрительно спросил:
– А ты не будешь бузить?
Игорь со всей убедительностью заверил его, что будет паинькой.
– Тогда иди, ложись на лавку, сейчас подойдем.
– Ты что, спятил? – возмутился Игорек. – Я досюда еле добрался – со связанными-то ногами и руками!..
– Ничего не знаю, – отрезал мент, – как добрался, так и обратно допрыгаешь.
Вполголоса матерясь, Игорь начал свой обратный крестный ход.
Вошли трое, освободили его от пут, врезавшихся в кожу, зло дергая за веревки и причиняя ему боль. С опаской попятились и закрыли дверь.
Игорь сел, разминая распухшие кисти и ступни. Лодыжки были истерты в кровь.
«Я мученик, – думал он спьяну, – святой апостол. А эти – слуги антихристовы».
Затем он прилег, проспал в пьяном бреду часик. Проснулся от сильных позывов. Не стал звать, чтобы вывели в туалет. Сел посреди камеры и навалил большую зловонную кучу.
«Вот вам, педерасты вонючие, жрите!» – со злорадством подумал он, натянул трусы и, повалившись на лавку, захрапел.
Проснулся оттого, что кто-то пнул его. Рядом стоял мент и матерился. Пришла уборщица, ругала его, засранца, на все лады, но дерьмо все же убрала.
Вскоре в камеру вошел офицер – Игорь сразу понял, что это хозяин вытрезвиловки. Офицер, благожелательно поглядывая на опухшего, воняющего дерьмом нарушителя, завел с ним разговор.
– Как же вы так, Игорь Алексеевич, ай-ай-ай.
– А что ваши уроды ко мне привязались. Избили меня, чуть инвалидом не сделали своими веревками, палачи! Садисты!
– Ну, вы же сами буянить начали, хулиганили.
– Послушай, майор… ты же майор?
Тот кивнул – впоследствии Игорь не раз удивлялся своей прозорливости, он даже не взглянул на погоны собеседника.
– Какого хрена меня здесь держите? Ты знаешь, где я работаю?
– В мэрии, помощником главы администрации города, – кивнул мент, – у вас при себе удостоверение оказалось.
– Ну, а тогда какого… я ведь не преступник, не бродяга, согласен?..
– Потому вас и определили в отдельную камеру, – вежливо ответил тот.
– Мне пора домой, – хмуро заявил Игорь.
– Утром вас и отвезут.
И майор вышел.
Игорю ничего не оставалось, как лечь и заснуть.
Утром он сходил в туалет, там умылся. Затем оделся, расписался в протоколе, все еще туго соображая. После чего с него стребовали штраф. При себе таких денег у него не оказалось – видимо пропил все вчера, а, может, менты обчистили. С них станется. Он попросил разрешения позвонить.
– Кому? – недружелюбно поинтересовался толстый упитанный прапорщик.
– Жене, – огрызнулся Игорь, – чтобы деньги вам привезла!
Он набрал номер Ольги. Объяснил ситуацию. Она пообещала незамедлительно приехать.
Пока ждал ее, выпустили народ из соседней камеры. До Игоря долетел отрывок разговора – один небритый хмырь спрашивал другого:
– Ночью в соседней кто-то кричал, кажись, дрался…
– А вот, – кивнул в сторону Игоря седой дядька, – наверное, молодой человек.
Ольга примчалась даже раньше, чем он ожидал – бледная и взволнованная. Отдала деньги менту, бросилась к жениху.
– Господи! Мы там все переволновались. На встречу не пришел. Домой не явился. Пошли скорее…
– Э-э, гражданочка, – остановил ее прапорщик, – не торопитесь. Гражданин Орлов проедет в райуправление.
– Это еще с какой стати? – возмутилась Ольга.
– За ним кой-какие грешки числятся.
Девушка от негодования побагровела и уже была готова взорваться, когда Игорь схватил ее за руку и прошептал:
– Успокойся. Езжай домой и позвони Сереге Куманкову. Телефон помнишь?
Та молча кивнула.
– Иди, дорогая, – он нежно посмотрел на нее, – сейчас это важнее всего – связаться с ним.
Она ответила ему любящим встревоженным взором и так же молча направилась к выходу, доставая из сумочки мобильник.
