Андрей Бондаренко - Серебряный бумеранг
После скучнейшей ночёвки плоты подошли к месту впадения Рио-Рохо в великую Ла-Плату, пристали к правому берегу. Очевидно, «главный» выбирал подходящий момент для вхождения в Серебряную Реку, чтобы не столкнуться с каким-нибудь серьёзным судном.
Со стороны Ла-Платы показался красный катерок. Один человек в камуфляже сидел у мотора, сжимая рулевой рычаг. Другой, одетый в жёлтый дождевик, широко распахнутый на груди, стоял на носу, сжимая в руках короткоствольный винчестер. Красное плавсредство, описав широкий полукруг, направилось прямо к плотам.
— Ведём себя спокойно и естественно, — пробурчал Крест. — Маша, занимайся обедом и не отходи от костра. Может, они следуют к передовому плоту, где традиционно обитает начальство…
Рулевой вовремя заглушил мотор, и катер плавно причалил к брёвнам второго плота.
— Иди сюда! — на очень некачественном испанском языке позвал тип с винчестером.
— Что угодно сеньору? — Денис склонился в низком поклоне, пряча лицо за широкими полями шляпы.
— Вот, уродина, посмотри на эти фото. Видел кого-нибудь из них?
— Нет, сеньор, впервые вижу этих важных господ! — горячо заверил незнакомца Денис, старательно пялясь на фотографии Креста, Марии и на свою собственную.
— Позови-ка других уродов! — велел «жёлтый дождевик».
— Эй, а где я уже видел эту девицу? — спросил второй человек, сидящий у мотора, внимательно глядя на подходящую Мари.
Времени на раздумья не оставалось. Денис одной рукой схватил за ствол винчестера «дождевика», отводя его в сторону человека у мотора, второй рукой нанёс удар в горло — стилетом, до этого момента спрятанным в широком рукаве.
Прозвучал выстрел, просвистел нож, брошенный Крестом. Человек у мотора жалобно ойкнул, вскочил на ноги, и тут же завалился в сторону, выпадая за борт. Через мгновение и «дождевик» последовал его примеру, подняв целую кучу брызг.
— Все в лодку! — скомандовал Денис, перелезая через борт и устраиваясь на сиденье у мотора, Крест и Мария дисциплинированно устроились на носу.
В речных водах творилось что-то невообразимое: рядом с катером «кипели» два водяных котла, во все стороны летели ярко-красные брызги.
— Это пираньи обедают, — невозмутимо подсказал Крест. — Давай, командир, поехали отсюда! Следующая остановка — славный город Буэнос-Айрес…
Глава одиннадцатая
Буэнос-Айрес — во всех его проявлениях
Он проснулся от громких звуков клаксонов. За окном безостановочно, невежливо перебивая друг друга, сигналили машины. Сигналили на разные голоса: вот вздорная легковушка заголосила тоненьким старческим фальцетом, а это какой-нибудь солидный «кадиллак» заявил о своих правах на беспрепятственный проезд по столичной улице, и тут же всех остальных участников дорожной драмы прервал могучий бас наглого американского грузовика…
Третье утро подряд начиналось одинаково, как под копирку, на часы можно было не смотреть: шесть-сорок утра, ну, может быть, шесть-пятьдесят…
«Оно и понятно», — широко и лениво зевнул Денис. — «Светофоров-то нет, вот вам и результат. Тяга к безграничной свободе — палка о двух концах…».
Завтрак в ближайшем ресторанчике предложили стандартный: свежие пшеничные булочки, коровьи и козьи сыры в ассортименте, ветчина и разнообразные копчёности, тонко нарезанное варёное мясо вчерашней варки, на десерт — кофе двадцати сортов на выбор. Спиртных напитков — по аргентинским понятиям — утром не полагалось, но Денис, сугубо из своей устойчивой нелюбви к строгим и незыблемым правилам, заказал «два пива».
Пожилой официант, посматривая строго и неодобрительно, принёс на крохотном подносе две бутылки «Кильмес-Кристаль», покрытые тончайшим светло-голубым слоем инея, и с сердитым стуком поставил их на стол перед «неправильным испанцем».
«Пошли вы, с вашими традициями куда подальше!», — мысленно ответил консервативному официанту Денис и весело подмигнул Хуану Перрону, пристально смотрящему на него с большого поясного портрета, висевшего на неаккуратной кирпичной стене. — «Лучше бы светофоры установили и дали человеку нормально выспаться! А господин Перрон — тот ещё субчик: сразу видно, что среди его ближайших родственников и тощие степные волки числятся…».
После неторопливого завтрака он отправился прогуляться по городу, до запланированной встречи с Крестом оставалось порядка двенадцати часов.
Буэнос-Айрес Денису определённо нравился. Не Барселона, конечно же, но было в облике города что-то, безусловно, симпатичное и неповторимое. Аура какая-то ощущалась.
«Эх, жалко, что зима на дворе!», — огорчался Денис. — «Летом бы здесь побродить, посмотреть…».
Он спустился в непрезентабельное и душное аргентинское метро, с трудом втиснулся в давно некрашеный вагон, проехал несколько станций. По противно дребезжащему, местами откровенно ржавому эскалатору, поднялся на поверхность, с удовольствием вдохнул полной грудью воздух, наполненный уже знакомыми запахами: сухими листьями платанов, жареными каштанами, горечью поздней майской осени…
Сегодня Денис решил передвигаться по городу сугубо пешком, пользуясь наземным транспортом только для кратковременной передышки. Вот и знаменитая площадь Сан-Мартин, от которой отходит одноимённая улица, где он уже побывал вчера — открывал счета в рекомендованных Крестом банках. Денис купил у уличного торговца большую говяжью сосиску, запеченную в тесте, и бумажный стаканчик с лимонадом, перекусил. В сосиску, похоже, щедро добавили эвкалиптовой целлюлозы, а лимонад своим вкусом, определённо, напоминал русский народный напиток с гордым названьем «ситро».
Куда направиться дальше? Классический квадратный сквер, полный скромными осенними цветами, шикарный ярко-зелёный газон, проспект Леандро Алеем, книжный магазин достославных братьев Лашкевич. Денис прошёл мимо: советская пресса месячной давности его совершенно не интересовала.
За Британской башней показались горбатые краны Нового порта, ещё немного и уже стал ясно различим серебряный параллелепипед с маленьким красным квадратом в правом верхнем углу — выставочный павильон «Достижения СССР» с красным флагом на фасаде.
Помня Санины наставления, он резко повернул на сто восемьдесят градусов и зашагал к парку Ретиро, откуда доносились звуки красивой музыки: нечто среднее между томным аргентинским танго и классическим русским романсом. Приятный, немного хриплый мужской голос пел — с лёгким надрывом:
Такая — милая, на краюшке — постели…
А в небе снова — теплится заря….