Густав Эмар - Золотая Кастилия
— Я?! — вскричал Филипп.
— Конечно! Хотите, я вам скажу, о чем или, лучше сказать, о ком вы думаете?
— О! Вот уж об этом я с вами поспорю.
— Посмотрим, — насмешливо ответил Монбар. — Вот буквально о чем вы думаете.
— Буквально! Это уж слишком.
— Нет. Вы говорите себе, идя рядом со мной и держа меня под руку: «Какой странный этот Монбар, честное слово. Он теряет время в Маракайбо, из которого жители все вывезли, между тем как прямо напротив него, по другую сторону озера, находится Гибралтар, город тем более богатый, что жители Маракайбо перевезли туда все свои драгоценности. Ему стоит только, так сказать, протянуть руку, чтобы захватить все это, а он этого не делает. Я не говорю уже о том, что, пользуясь этой экспедицией, я могу похитить женщину, которую люблю, сокровище гораздо более драгоценное для меня, чем все бочки с золотом, находящиеся в Гибралтаре. Почему же он теряет время вместо того, чтобы действовать против врагов, заранее побежденных и деморализованных нашими успехами?» Что, брат, угадал я вашу мысль?
— А если действительно такова моя мысль, — сказал Филипп с плохо скрытым раздражением, — что вы можете мне ответить?
— Многое, друг мой. Во-первых, наши враги остерегаются; если они укрылись в Гибралтаре, значит, они решились защищаться.
— Ну и пусть!
— Для вас это так, я знаю, но для меня это совсем другое дело. Я не хочу безрассудно бросаться в такое опасное предприятие, где мы будем иметь дело с людьми, укрывшимися в последнем убежище, которые дадут убить себя, защищаясь до последнего, но не отступят ни на шаг.
— Ну, так мы их убьем.
— Я знаю, что мы их убьем, но какой ценой — вот в чем вопрос! Кроме того, с минуты на минуту я жду важных известий; я не хочу ничего предпринимать, не узнав прежде о планах испанцев.
— Но кто доставит вам эти сведения?
— Тот, кого вы хорошо знаете, — ваш бывший юнга Шелковинка, которого я позаботился оставить здесь, когда мы уезжали отсюда, чтобы он мог сообщить нам все необходимые сведения.
— Да, но Шелковинка исчез. Мы здесь уже две недели, а никаких известий о нем не имеем.
— Он найдется, не беспокойтесь. Шелковинка слишком ловок, чтобы потеряться.
— Бедняжка! Его, верно, узнали, и он убит.
— Не так он глуп… и доказательством служит то, что он уже здесь.
— Шелковинка? — вскричал Филипп.
— А то кто же? Разве вы не видите, что он стоит у дверей вашего дома?
— И правда! — радостно вскричал молодой человек. — Эй юнга! — обратился он к мальчику, неподвижно стоявшему у дверей.
Мальчик осмотрелся вокруг и, узнав приближающихся к нему флибустьеров, вскрикнул от радости и бегом бросился к ним.
— Откуда ты явился? — спросил Монбар, дружески похлопывая его по плечу. — Я думал, что ты умер.
— Умер! — вскричал юнга, смеясь. — С какой стати, адмирал?
— Не знаю, — пожал плечами Монбар, — но так как по приезде сюда мы ничего о тебе не слышали, мы решили, что ты убит или, по крайней мере, взят испанцами в плен.
— Откуда ты? — спросил Филипп.
— Из Гибралтара, на жалкой лодчонке, которую мне удалось украсть.
— Я узнаю тебя, ты по-прежнему ловок. У тебя есть что сообщить нам?
— Много чего, но не здесь, если вам все равно.
— Ты прав; следуй за мной. Честное слово, это преумный мальчик!
— Благодарю, капитан. Каким комплементом могу я вам отплатить? — откликнулся Шелковинка, смеясь.
— Не стоит. Пойдем с нами и поговорим.
Они вошли в дом Филиппа в сопровождении юнги, который щелкал пальцами и строил гримасы, как обезьяна, грызущая орехи.
— Теперь говори, — сказал Монбар, когда они вошли в самую дальнюю комнату, — и особенно не распространяйся.
— О! Я буду говорить кратко, — ответил юнга. — Что вы хотите знать?
— Куда делись местные жители и что намерен делать губернатор дон Фернандо д'Авила. Насколько я могу судить, это храбрый воин; я удивляюсь, как это он еще не дал о себе знать после нашего захода в озеро.
— Все очень просто, он вас ждет.
— Как! Он нас ждет?!
— Сейчас я все расскажу.
Юнга начал рассказывать о том, что произошло, каким образом губернатор узнал о прибытии флибустьеров на остров Аруба, как, рассудив, что Маракайбо не может сопротивляться нападению, он отдал приказание очистить город и как губернатор уехал последний, удостоверившись, что все жители в полной безопасности на кораблях отправились в Гибралтар, а многие потом, на мулах, — дальше, в Мериду.
— Очень хорошо, — заметил Монбар, — я очень рад узнать, что обязан этим приятным сюрпризом Агуиру, я сведу с ним счеты после.
— Неужели вы думаете, что он остался вас ждать? Как бы не так! Когда он высадил войска, которые ему поручили перевезти на Голубиный остров, он не вернулся на озеро, а, напротив, вышел в открытое море.
— Тем лучше! — воскликнул Монбар, радостно потирая руки. — Таким образом я непременно его встречу… Но вернемся к губернатору. Что же он сделал?
— Он не терял времени даром; вы напрасно так долго оставались здесь.
— Что я слышу! Господин Шелковинка дает советы, — засмеялся Филипп.
— Я повторяю только то, что слышал, капитан, вот и все.
— К делу, юнга, к делу! — с нетерпением вскричал Монбар.
— Вот вам и дело: как я уже вам говорил, — начал мальчик с серьезностью офицера, отдающего рапорт, — жители Маракайбо укрылись в Гибралтаре и Мериде; должен прибавить, что они были приняты самым дружелюбным образом и им был оказан прием, которого заслуживало их бедственное положение. Когда все жители разместились, дон Фернандо д'Авила, старый воин, чье имя прославилось в фландрских войнах…
— Сократи похвалы, — перебил Монбар, топнув ногой. — По-моему, этот негодяй насмехается надо мной.
Шелковинка искоса взглянул на Монбара и, увидев, что выбрал не самое удачное время для шуток, продолжил свой рапорт более серьезным тоном.
— Дон Фернандо д'Авила, — сказал он, — взял с собой четыреста солдат, к которым присоединились четыреста хорошо вооруженных жителей Гибралтара. Этот отборный отряд наскоро построил укрепления на берегу моря и сделал непроходимой дорогу к городу, а в лесу проложил другую дорогу — на случай отступления.
— Вот это дельный рассказ, мой милый, — весело произнес Монбар. — А можешь ты рассказать, как выстроены укрепления?
— Это очень легко.
— Рассказывай.
— Сначала вырыли ров глубиной в десять футов и шириной в пятнадцать футов, насыпав земли откосом со стороны города, потом за этим откосом воткнули колья, чтобы поддерживать его, и сделали амбразуры для пушек.
— А пушки поставили?
