Антон Леонтьев - Знак свыше
Каждое из этих событий могло быть случайностью, но не все сразу. И еще весть о том, что родители вовсе не являются ее родителями. И дело не в том, что они это скрывали и обманывали ее, и не в том, что оборудовали в квартире сейф, в котором хранились компрометирующие документы.
Дело в том, что кто-то прислал ей копии этих документов! И этот кто-то желал, чтобы она разругалась с родителями и поехала в Фермополис. Только зачем? Если тайная цель заключалась в том, чтобы она стала наложницей Аль Бадраффи, то для чего этот неизвестный друг – или враг! – затратил столько усилий?
Даша сама не заметила, как присела на кровати. На изящном столике она заметила золоченое блюдо с фруктами. И только тогда поняла, что уже давно ничего не ела. Девушка схватила персик и впилась в него зубами.
В этот момент часть мраморной стены, что располагалась напротив кровати, отошла в сторону, и Даша узрела полковника Ганнибала Аль Бадраффи.
От неожиданности девушка поперхнулась, в глазах потемнело. Кто-то энергично стучал по ее спине, и Даша вдруг осознала – это был сам диктатор. Девушка глубоко вздохнула и поняла, что опасность миновала.
– С тобой все в порядке? – спросил ее Аль Бадраффи по-английски. Голос у него был на удивление приятный, низкий, тягучий.
Даша не знала, что ей делать. Благодарить человека, который, не исключено, только что спас ей жизнь, или костерить деспота-самодура, позволившего себе похитить ее и привезти в свой дворец, чтобы содержать, как в тюрьме!
Решив все же, что не стоит злить Аль Бадраффи, Даша коротко поблагодарила и тотчас нырнула обратно под одеяло. Аль Бадраффи направился к ней, и Даша поняла: вот, сейчас он тоже брякнется на кровать, протянет к ней свои руки и попытается взять силой. Взгляд девушки упал на ажурный серебряный канделябр, стоявший на шкафу около кровати. Если что, она пустит его в ход! Потому что сдаваться без боя она не намерена.
Но Ганнибал Аль Бадраффи и не подумал приставать к ней. Он осторожно склонился над замершей от страха Дашей, на пальцах его руки сверкнули драгоценные перстни. Ганнибал прикоснулся к волосам Даши, и девушка почувствовала комариный укус. А затем увидела, что Аль Бадраффи выдернул у нее волос.
– Когда я смогу покинуть ваш дворец? – спросила Даша, а Аль Бадраффи направился к подземному ходу. Девушка кинулась вслед за ним, но дверь захлопнулась, и она уткнулась в выложенную мраморной мозаикой стену.
Даша долго колотила по ней руками, понимая, однако, что ей это не поможет. Она подошла к двери и дернула ее за ручку в виде лапы грифона – безрезультатно. Но что с ней теперь будет? Если бы только Аль Бадраффи сказал, что от нее хочет…
Не оставалось ничего иного, как закусить фруктами, а потом снова улечься спать. Сон пришел на удивление быстро. Проснулась Даша от того, что кто-то дотронулся до ее плеча.
Вздрогнув и перевернувшись на другой бок, она увидела Ганнибала Аль Бадраффи. Он был облачен в странное белое одеяние, некое подобие римской тоги, а на голове у него сидела черная шапочка-корона.
Вместе с ним в комнате находились несколько военных, в том числе и генерал Саид. Он загадочно улыбнулся и склонил голову, словно приветствуя Дашу. Но почему начальник службы безопасности Аль Бадраффи обращается с ней, как будто она – его госпожа?
Ганнибал щелкнул пальцами, и военные исчезли. Даше не хотелось, чтобы они оставляли ее один на один с этим странным типом, но ничего поделать она не могла. Аль Бадраффи тем временем опустился на кровать и тихо заметил:
– Как ты на нее похожа! Поэтому я и отреагировал сначала так бурно. Потому что когда увидел тебя, то подумал, что она восстала из мертвых и пришла за мной!
Поджав ноги под себя, Даша осторожно спросила:
– О ком вы ведете речь?
Аль Бадраффи же, казалось, не слышал ее, продолжая говорить:
– Но потом я понял, что это невозможно! Потому что мертвые никогда не возвращаются! Мне ли не знать! Иначе бы за мной явились целые легионы покойников! Поэтому, поразмыслив, я пришел к выводу, что если ты – не она, значит, ты – ее дочь!
– Чья дочь? – пробормотала Даша, тело которой внезапно покрылось мурашками. Кажется, она начала прозревать.
Аль Бадраффи продолжал монолог, не отвлекаясь на ее вопросы:
– И ведь я так ее любил! Впрочем, только ее, наверное, и любил! Ведь я умею читать. И в Интернете провожу много времени. Прекрасно знаю, что обо мне пишут. Что я монстр. Людоед. Исчадие ада. Безумец в черных очках. Наверное, так и есть…
Эти сомнительные эпитеты Аль Бадраффи произносил не без гордости.
– Но это только половина правды! Вернее, даже одна треть или вообще одна десятая! Потому что я тоже человек, и ничто человеческое мне не чуждо! Конечно, и жажда власти, и похоть, и сребролюбие. Я этого не отрицаю. Когда настанет время, мне придется отвечать за содеянное. Но я этого не боюсь! Потому что я ведь делаю и добрые дела. И умею любить…
Последнюю фразу он произнес одновременно величественно и печально. И Даша могла поклясться, что до нее донесся еле слышный вздох.
– Она была любовью всей моей жизни! Как же я хотел, чтобы она стала моей женой! Но я понимал, что это невозможно! И не только потому, что она была атеисткой, а я мусульманин, и жили мы на различных континентах. Она ведь прибыла в нашу страну на задание! И, не сомневаюсь, меня она никогда не любила, хотя уверяла в обратном!
Он вдруг развернулся к Даше и сказал:
– Ты спросила меня, о ком я веду речь? И кто – она? Она – это твоя мать! Светлана, Света. У вас, русских, такие сложные имена! Как она объяснила мне, ее имя обозначает поток энергии. Она и была такой – сгустком энергии, настоящим бриллиантом!
Ее мать… Он знал ее! Ее настоящую мать, ту, что подарила ей жизнь. Даша испытала угрызения совести. Но ведь та, которую она тридцать лет звала мамой, тоже была ее родительницей. А та, о которой Ганнибал вел речь, оставалась для нее чужим человеком. И все равно она хотела узнать о ней как можно больше!
– Ты наверняка задаешься вопросом, почему я тебе рассказываю все это. Все очень просто. Света – твоя мать. А вот я…
Ганнибал Аль Бадраффи поднялся с кровати и вперил в Дашу тяжелый взгляд своих черных глаз:
– А я – твой отец!
ЕгорЕгор Шишаков всегда был уверен, что сможет выпутаться из любой, даже самой щекотливой, ситуации. Но в этот раз он что-то начал сомневаться. Потому что после инъекции его тело превратилось в деревяшку, и даже мысли сделались какими-то вязкими, тягучими.
Врачиха, только что засадившая ему нейротоксин, еще раз проверила рефлексы и потрепала Егора по щеке.
– Хороший мальчик, но тебе придется умереть! Потому что тебя уже предупреждали, тебе уже предлагали забыть о расследовании, но ты оказался на редкость упрямым! Но не беспокойся, больно не будет. Хотя…
