Густав Эмар - Авантюристы
— Ты непременно хочешь это знать? — смеясь, спросил авантюрист.
— Да, если ты не находишь нескромным это желание.
— Вовсе нет, и я удовлетворю твое любопытство в двух словах. Я выбрал тебя, — кроме моего доброго мнения о тебе, мнения чисто личного, — потому что ты бедный работник, приехавший из Франции только два дня тому назад, которого никто не знает; никто не знает также, что я тебя купил, и по этой причине никто не станет тебя остерегаться, и, следовательно, ты будешь для меня помощником тем более неоценимым, что никто не догадается, что ты уполномочен мной и действуешь по моим приказаниям. Теперь ты все понимаешь?
— Вполне, благодарю тебя за объяснение. Прощай! Не пройдет и часа, как мы с карибом отчалим от Сент-Кристофера.
— Слушайся его во время пути. Этот индеец — очень смышленый человек, и с ним ты доберешься благополучно.
— Обязательно. Кроме того, уважение, оказанное ему, расположит его в мою пользу и упрочит успех наших планов.
— Я вижу, ты умен, — рассмеялся флибустьер, — и теперь вполне надеюсь, что мое поручение ты выполнишь успешно.
Олоне вооружился точно так же, как кариб, после чего простился со своим господином и ушел.
— Э! — прошептал Монбар, оставшись один. — Кажется, мои планы близятся к осуществлению, и скоро я буду в состоянии нанести решительный удар.
На другой день на восходе солнца в городе, который и без того никогда не бывал спокоен, царило необыкновенное волнение. Флибустьеры, вооруженные с ног до головы, прощались со своими друзьями и готовились к отправлению на назначенные накануне суда.
По рейду во всех направлениях сновало бесчисленное множество пирог, доставлявших людей и провизию на отплывающие корабли. Кавалер де Фонтенэ, окруженный главным штабом знаменитых флибустьеров, а именно Монбаром, Давидом, Дрейком и Мигелем Баском, стоял на краю деревянного помоста, служившего дебаркадером, присутствуя при отъезде флибустьеров.
Эти люди, с мужественными и свирепыми лицами, загорелые, мускулистые, в простых полотняных панталонах, в старых шляпах, но вооруженные длинными ружьями, сделанными в Дьеппе специально для них, острыми длинными ножами, заткнутыми за пояс, с сумками, наполненными порохом и пулями, имели странный и необыкновенно страшный вид. Особенно поразительны были их лица, дышащие беззаботностью и неукротимой смелостью. При виде флибустьеров становились понятны и ужас, который они внушали испанцам, и невероятные подвиги, которые они совершали почти шутя, не ставя жизнь свою ни в грош и видя перед собой только одну цель — грабеж.
По мере того как они проходили мимо губернатора и офицеров, избранных им в начальники, они почтительно кланялись им, потому что этого требовала дисциплина, но в этом поклоне не было ничего унизительного и раболепного — это был поклон людей, вполне сознававших свое достоинство и знавших, что если сегодня они матросы, то завтра, стоит им только захотеть, могут стать капитанами.
К полудню экипажи всех судов оказались в полном составе, на берегу остались только командующий эскадрой и три капитана.
— Господа, — сказал Монбар своим офицерам, — как только мы выйдем с рейда, каждый может идти как хочет. У нас на судах мало провизии, и испанские острова, которые попадутся нам по дороге, снабдят нас съестными припасами. Не бойтесь грабить острова испанцев, это все-таки будет часть победы над врагами. Итак, решено, что каждый из нас со своей стороны должен спешить к месту общего сбора. Осторожность заставляет нас скрывать от неприятеля численность наших сил. Пункт нашего соединения — остров Кейе; первый прибывший туда должен ждать остальных. Там я вам дам последние инструкции о цели экспедиции, часть которой уже вам известна.
— Итак, — сказал де Фонтенэ, — вы упорно желаете сохранить тайну?
— Если вы непременно требуете, господин губернатор, — отвечал Монбар, — я вам…
— Нет-нет, — смеясь, перебил кавалер де Фонтенэ, — к чему мне это знать? Притом я ее почти угадал.
— Вот как? — спросил Монбар с недоверчивым видом.
— Или я очень ошибаюсь, или вы предпринимаете что-то против Санто-Доминго.
Авантюрист ответил хитрой улыбкой и простился с губернатором, который весело потирал руки, убежденный, что он действительно угадал тайну, которую от него скрывали.
Через час три легких судна снялись с якоря, распустили паруса и удалились, отдав прощальный салют земле, на который ответила батарея с мыса. Скоро суда слились вдали с беловатым туманом на горизонте и совсем исчезли.
— Вот увидите, что я не ошибся, — сказал де Фонтенэ своим офицерам, возвращаясь к губернаторскому дому, — этот демон Монбар действительно идет на Санто-Доминго. Гм! Мне жаль испанцев.
Глава XX. Дель-Ринкон
Оставим пока эскадру флибустьеров, к которой мы скоро вернемся, направляться по непроходимому лабиринту Антильского архипелага к острову Санто-Доминго, как его называют французы, к Эспаньоле, как назвал его Колумб, или к Гаити, как называли его карибы, первые и настоящие его владельцы. Говоря о карибах, мы подразумеваем и негров, и краснокожих. Многие не знают, что некоторые карибы черны и так походят на африканских негров, что когда французские колонисты-плантаторы поселились на острове Сент-Винсент и привезли с собой черных невольников, черные карибы, негодуя на свое сходство с людьми, униженными рабством, и боясь, кроме того, как бы впоследствии цвет их кожи не стал предлогом для того, чтобы и их подвергнуть той же участи, бежали в самые непроходимые леса и, чтобы навсегда установить очевидное различие между собой и чернокожими невольниками, перевезенными на остров, стали сжимать обручем лоб у новорожденных, так чтобы он был совершенно плоский; это стало как бы признаком новой породы у будущего поколения туземцев и впоследствии сделалось знаком независимости.
Прежде чем продолжить наш рассказ, мы попросим у читателя позволения заняться географией; так как события в описываемой здесь флибустьерской истории будут происходить на Санто-Доминго, то необходимо описать этот остров подробнее.
Остров Санто-Доминго, или Эспаньола, открытый 6 декабря 1492 года Христофором Колумбом, по общему мнению — самый красивый из всех Антильских островов. Длина его — семьсот километров, средняя ширина — сто двадцать, протяженность береговой линии, не считая бухт и заливов, — тысяча четыреста километров.
В центре острова находятся горные цепи, возвышающиеся одна над другой и тянущиеся в трех различных направлениях. Самая длинная простирается к востоку и проходит посредине острова, разделяя его на две почти равные части. Вторая цепь направляется к северу. Третья, короче второй, идет сначала в том же направлении, но, описывая изгиб к югу, кончается у мыса Святого Марка.
