Виталий Мельников - Искатель. 1985. Выпуск №4
— Узнаешь меня, майор? Молчишь? Ничего, сейчас расскажешь обо — всем. Полусотник, — обратился старший Недоля к Цыбуле, — кликни казачков покрепче и с нагайками подлиннее.
— Сию минуту, пан есаул, — недобро ухмыльнулся полусотник. — У моих хлопцев он не только заговорит, но и колядки запоет, и гопака спляшет.
— Что вам угодно, господин есаул? — на ломаном русском языке спросил Левей.
— Кто, куда и зачем вас послал?
— Полковник Розен. К королю. Сообщить о постигшей нас неудаче.
— Где сам полковник?
— Не знаю. После нашего разговора он с тремя эскадронами кирасир поскакал в направлении русских позиций.
Мозг есаула обожгла неясная догадка.
— С ним были те два капитана-перебежчика, что крутились в штабе корпуса?
— Да.
— И отряд кирасир, переодетых в русскую форму?
— Да.
— Майор, ты укажешь нам дорогу, по которой ускакал полковник. Догоним его — станешь вместе с ним царским пленником. Откажешься или обманешь — висеть тебе на ближайшей сосне. Выбирай…
Отряд полковника Розена казаки догнали невдалеке от расположения русских войск. Растянувшись по узкой лесной дороге, имея в голове колонны переодетый в форму русских драгун разъезд, кирасиры двигались s сторону костров русского лагеря. Перекрыв шведам путь назад и послав часть казаков в лес по обе стороны дороги, Недоля и Сидоров догнали арьергард шведского отряда.
— К полковнику! — властно бросил есаул королевскому офицеру, когда кирасиры, узнав его, защелкали курками мушкетов.
Увидев подъезжающих к нему казаков, Розен, несмотря на все свое самообладание, вздрогнул. Еще не зная, что привело вражеских парламентеров, он уже почувствовал нависшую над ним угрозу.
— Чем обязан, господин есаул? — сухо спросил он.
— Полковник, я хочу помочь вам сохранить жизнь. Прикажите кирасирам сложить оружие.
Розен натянуто улыбнулся.
— А если я предложу сделать это вам?
— Это будет самой неудачной шуткой в вашей жизни. Ваш отряд окружен, дорога назад отрезана, впереди русские. Если вы окажете сопротивление, мы уничтожим вас всех без пощады, поскольку сейчас, полковник, вы командуете не солдатами, а сборищем убийц, собравшихся охотиться на российского государя.
Розен вскинул голову.
— Со мной три эскадрона лучших королевских солдат. Я прошел с ними половину Европы. Они готовы отдать жизни за своего короля.
— Это для них не составит никакого труда, полковник. Итак, что вы предпочитаете: плен или смерть?
— Я должен подумать.
— Вы только теряете время. И лишаете себя компании майора Левена, который ждет вас совсем рядом. Не верите? — Тогда взгляните на грамоту, которую сами ему вручали.
Сунув руку за пояс кунтуша, есаул протянул Розену отобранную у Левена грамоту. Его скакун, сделав шаг к полковнику, очутился на залитом лунным светом участке дороги, и Розен с ужасом увидел на конском крупе знамя гренадерского полка, батальон которого нес личную охрану Левенгаупта и штаба корпуса. Вид грамоты и знамени был последней каплей, положившей конец сомнениям полковника.
— Господин есаул, я принимаю ваше предложение. Кому сдать шпагу: вам или донскому атаману? — глухо произнес Розен.
— Вы отдадите ее лично царю…
Когда разоруженный шведский отряд под конвоем казаков продолжил путь к русским позициям, Дмитро тронул есаула за локоть.
— Вот и настал час прощаться, братку. Твоя дорожка лежит к батьке Голоте, а моя снова в лес. Никогда еще волк и собака не сидели на одной цепи, а поэтому нечего мне делать ни под царским знаменем, ни под гетманской булавой. Ни за что не променяет запорожец своей воли, а потому прощай, братку, и не поминай лихом.
— Прощай, есаул, — проговорил и Сидоров. — Да хранит тебя господь.
— А куда ты, атаман? — удивился старший Недоля. — За полковника Розена и королевскую казну царь закроет очи на любую твою старую провинность.
— Не нужна мне царская милость, есаул. Простит он мои грехи — не забудут их его воеводы и казаки-толстобрюхи. Рано мне еще возвращаться на Дон, не пришел час. Да и разве только под царской рукой можно служить родной земле?..
Ворвавшийся в палатку Меншиков был возбужден. На его губах цвела довольная усмешка, в глазах светилась нескрываемая радость.
— Хваленый Левенгаупт ударился в такие бега, что и след простыл. Ничего, я бросил вдогонку драгун и казаков. С победой тебя, мин херц!
Петр, спокойно попыхивая трубкой, указал князю на лавку.
— Садись и рассказывай толком.
— Шведы ушли еще ночью. Побросали своих убитых, оставили раненых, разгромили и сожгли обоз. Сам Левенгаупт ускакал с кирасирами первым, за ним на обозных лошадях бросилась пехота. Да разве на этих жалких клячах далеко убежишь, тем паче по болотам? Казаки гонят их в полон толпами. Набрали уже без малого три с половиной тысячи, из них семьсот офицеров. А также захватили десять королевских знамен и сорок два флага.
— А что шведы потеряли в бою? — поинтересовался Петр. — Не зря ли мы вчера порох жгли?
— Выбили мы у неприятеля пять с половиной тысяч солдат… Полторы тысячи насмерть, остальных ранили.
— А каковы наши потери? — спросил царь у Голоты, пришедшего вместе с Меншиковым.
— Тысяча сто убиты, две тысячи восемьсот ранены.
Петр улыбнулся, примял табак в трубке.
— А что с обозом, Алексашка? Оставил ли генерал нам что-нибудь на обратный путь?
— Оставил, мин херц. Две тысячи телег не успел огню и разорению предать… Стоят себе целехоньки и полнехоньки. Одним словом, полная победа!
— А коли так, други мои верные, забудем о генерале, — сказал царь, подвигая к себе карту. — Оставили мы короля без подмоги и припасов, отняли у него надежду сытно переждать зиму в удобном для сего месте. Придется ему теперь крепко призадуматься, стоит ли двигаться на Москву с пустым брюхом и недостатком пороха. Что бы ты предпринял на его месте, полковник? — глянул Петр на Голоту.
— Подался бы на Украину, государь. К Чернигову иль Полтаве. Места те изобилуют зерном и живностью, на зимних квартирах можно разместить всю армию и спокойно ждать подмоги людьми и воинским припасом.
— А что сделал бы на месте короля ты, Алексашка?
— Двинулся на Украину… И залег бы в Полтаве, как медведь в берлоге. А за зиму связался бы с Турцией и Крымом, своими союзниками. Может, султан или хан помогли бы янычарами да нукерами. И Польша под боком, а через нее прямая связь со шведскими войсками в Курляндии и Померании. Один путь у Карлуши, мин херц, — только на Украину, — уверенно закончил Меншиков.
