Борис Пьянков - Искатель, 2013 № 12
— Мне показалось, здесь как-то слишком много близнецов на улицах… Или не показалось?
— Не показалось, — заверил Виктор.
— То есть э… близнецы — это не случайно? Зачем это?
— Вы никогда не хотели иметь близнеца? Только честно.
— Честно?.. Посещали такие мысли.
— И?.. Что бы он вам дал, ваш близнец?
— Чувство надежности какое-нибудь, что ли…
— А точнее?
— Хм… Ну, хорошо. Мне всегда хотелось, чтобы меня кто-то вел по жизни или подталкивал, — признался Президент. — Как старший брат. Или близнец.
— Или чтобы была определенная соревновательность, а? Он ставит планку, вы ее берете. Так?
— Угу.
— Именно поэтому у нас и есть функция «Близнец». Она создает у человека ощущение, а может быть, даже уверенность, что он не одинок. Что ему есть на кого опереться.
— Так вы что, вызываете у игроков ощущение соревновательности? Через такую искусственную шизофрению?
Виктор рассмеялся. Да так, что принялся задыхаться, яростно клекоча, словно стервятник. Сергей представил себе перемазанный кровью клюв довольной, веселящейся птицы. Поддержать этот смех своим не хотелось.
— Виктор, а у вас брат-близнец есть?
— Конечно, — Виктор приосанился. — Неужели такому примеру для подражания пропадать зазря?
— А… у меня? — робко поинтересовался Сергей.
— Ну-у… А зачем? Лично вам пример для подражания не нужен — вы Президент. Куда вам еще расти? С другой же стороны, какой из вас — положа руку на сердце — пример?
Сергей ничего не сказал. Прямодушие Виктора зачастую порождало в нем малодушие. Хотя было ли это прямодушием? Оно не подкупало откровенностью, а лишь заставляло сомневаться в себе.
— Вот что, милый, — крикнул Виктор водителю, — останови нам здесь. Дальше мы пешочком прогуляемся. Пусть уже Президент со своими гражданами пообщается-познакомится.
Сергей настороженно спустился из машины и медленно втянул в себя полную грудь воздуха: как писатель, он знал, что воздух в состоянии многое сказать о новой местности, а эта местность теперь была его домом, и он считал себя вправе рассчитывать на волнующие, манящие ожиданием впечатления.
На улице неприятно несло «морозной свежестью» — горьким, разъедающим легкие запахом стирального порошка. Судя по всему, где-то рядом властвовало химическое производство. На Сергея навалилась волна тошноты. Коктейль из рассеянной в воздухе дряни терзал и выворачивал его пустой желудок.
— Виктор, у вас есть деньги? — бросил он своему помощнику и, получив от того утвердительный кивок, нетерпеливо зашагал в направлении запримеченного им вдали тонара. — Если я сейчас не съем чего-нибудь, мне снова понадобится «скорая».
Под тонаром примостился выводок полуголодных щенков, беспокойно копошившихся перед брюхом худой матери, призывно поглядывавшей на всех подходящих к кафе на колесах.
— Прекрасно вас понимаю, но ничем помочь не хочу, — бросил ей Сергей.
— Спасибо хоть за честность, — раздалось ему в спину.
Сергей резко обернулся. Собака вылизывала одного из щенков и утруждать себя разговорами с кем бы то ни было явно не собиралась.
— Надеюсь, я ненароком не включил функцию «Показалось» или «Галлюцинации», — пробормотал он и, уже обращаясь к продавцу, поинтересовался: — Так, любезный, что у вас в меню?
— Сосиски в тексте и кофе с молотком, — буркнул тот.
— Очень хорошо. Виктор, вы будете? Дайте нам по порции и того и другого.
На просунувшемся в окошко подносе возвышались две огромные глиняные кружки, залитые до краев кофе. К каждой кружке прилагалось по молотку, ручки которых уже торчали из недобро поблескивающей жидкости, и по сосиске, завернутой, как в блин, в четверть газетного листа.
— И что, это съедобно, Виктор? — спросил Сергей у своего помощника, ожидавшего его у столика, укрытого от нещадно палившего искусственного солнца дырявым зонтом.
— Вполне.
Сергей осторожно отпил несколько глотков кофе и отщипнул розовую мякоть околомясного изделия. Приобретенные образцы местного общепита отдавали полиграфической краской и смазочным маслом. Виктор же, не колеблясь ни секунды, заглотил в себя сосиску и залил ее кофе.
— Я смотрю, Виктор, вы всеядны, — уважительно заметил Президент.
— Ну, уж если кого и можно назвать всеядным, так это Митридата Шестого, — отозвался Виктор, отмахиваясь от похвалы, как от обвинений, и, взбодренный этой незамысловатой трапезой, потянул Сергея за собой. — Вам уже лучше? Отлично. Тогда давайте зайдем к кому-нибудь в гости, узнаем, чем люди живут и зачем. К кому? Да все равно. Да хоть вот в этот дом и зайдем. В первую же квартиру.
От зноя и горячего кофе Сергей разомлел, словно от графинчика водки. Он желал лишь одного — поскорее убраться с улицы куда-нибудь в тень. Ветра не было. От пышущего жаром асфальта перед глазами плавали чернильные круги. Сергей бросил злобный взгляд на тыкающее в него тепловым лучом пятно в небе и поплелся за Виктором к ближайшей пятиэтажке. Конечно, он мог отключить функцию ощущений, но решил терпеть до последнего — какой смысл пользоваться этой функцией, если ее без конца придется выключать?
Солнце било в здание со стороны, обращенной к улице, значит, заключил Сергей, надо побыстрее добраться до двора: там будет тень. Однако, обогнув дом, он обнаружил, что солнце переместилось вслед за ним и теперь било по стене пятиэтажки, выходящей на двор.
— Однако… — Сергей застыл в недоумении.
— Господин Президент… — Виктор был уже в дверях подъезда.
В трубе лестничных пролетов прогуливался ретивый сквознячок и царила приятная полутьма. Виктор раза три-четыре надавил кнопку звонка ближайшей двери. Ответа все не было. Сергей уже поднес было палец к звонку соседней квартиры, но Виктор отрицательно покачал головой, будто зная заранее, что сейчас кто-то все-таки отзовется. Так и случилось. За дверью послышались тяжелые шаги с трудом передвигающихся ног.
— Хто там? — строго потребовал старческий, громкий голос тугоухого человека.
Виктор хитро улыбнулся Сергею и прокричал в ответ:
— Виктор Примерещенко, личный Помощник Президента, и Президент Висельников собственной персоной.
Дверь нехотя отворилась. Виктор тотчас расширил образовавшийся проем, вдавив в него свое тело.
— Здравствуйте, Ивана Марьевна, как поживаете? Гостей сегодня принимаете?
— Некогда нам гостей принимать: своих печалей невпроворот, а гость всегда свою несет, — проворчала Ивана Марьевна, налегая на дверь с другой стороны.
— Заходите, заходите! — раздался из-за ее спины новый, звонкий голос. — Иваша, пропусти людей!
