Хассо Грабнер - Искатель. 1976. Выпуск №4
— Почему они должны захиреть?
— Уже теперь хиреют. У моего соседа лоботряс жениться собрался. Как есть Митрофанушка. Так и заявляет: не хочу в институт, жениться хочу. А ведь рубля в свой жизни не заработал. В колхоз осенью поехал, через два дня вернулся — простыл, видите ли. Глава семьи. Тьфу! Привык, все даром дается, думает, так всю жизнь будет…
— Н-да, больной вопрос.
— Уже теперь больной. Вспомни, и у нас появлялись Митрофанушки. А какими они увольнялись?
— Н-да, любопытно, — улыбнулся Андреев. Его все больше занимал этот разговор.
— А сколько их будет при коммунизме, когда каждому по потребностям?
— Но от каждого по способностям.
— А кто определит эти способности? Он сам? А если он искренне убежден, что не может? Кто-то ведь должен помочь ему поверить в себя, в свои силы?
— Школа, наверное.
— Может, и школа. Только не такая, как теперь. Или какая-либо вторая ступень школы, где будут одни подростки, или юноши, или уже парни. Школа мужества. И будет всеобщая повинность, как сейчас воинская. И непременно должна быть дисциплина, чтобы каждый осознал ее необходимость в жизни. Заставить человека поверить в себя, это и при коммунизме часто будет связано с ломкой характера…
— Любопытно.
— Все атрибуты армии. Только что вместо автоматов, может, луки со стрелами да гантели, эспандеры всякие…
На столе глухо загудел телефон. Андреев взял трубку, послушал в задумчивости и зажал микрофон рукой.
— Прапорщика Соловьева просят. Из милиции.
— Так позовите.
— Он три часа, как уехал. В милицию…
— Вот тебе и «домой», — сказал Демин.
— Найдется. Не иголка.
— Рабочий в порту на час опоздает — по всему городу ищут, а тут пограничник целых три часа неизвестно где.
Демин повернулся и крикнул в полураскрытую дверь дежурного по КПП.
— Где прапорщик Соловьев?
— В милиции, товарищ полковник. С разрешения товарища подполковника я ему машину давал. — Дежурный аккуратно отогнул рукав, посмотрел на часы. — Три часа и семнадцать минут назад.
— Шофера сюда!
Шофер дежурного «газика» рядовой Евстигнеев, важно-медлительный, как все шоферы, смотрел на офицеров наивно-удивленными глазами и вертел в руках какую-то мелкую деталь.
— Вы ездили с прапорщиком Соловьевым?
— Так точно.
— Куда вы его отвезли?
— В милицию, товарищ полковник.
— До самых дверей?
— Никак нет. Он на углу сошел, велел обратно ехать.
Офицеры переглянулись.
— Не верю. Кто другой, только не Соловьев.
— А ну поехали, — сказал Демин и решительно пошел к двери.
Они мчались по ночным улицам, не слыша шума мотора: ветер выл и скрипел во всех щелях, как сотня тормозящих поездов. На набережной, там, где к ней спускался тенистый бульвар, машина остановилась.
— Вот здесь. Он туда пошел, вверх, по правой стороне.
Демин прошел несколько вдоль темных спящих окон и остановился, поняв бесцельность такого поиска. Вернулся в машину, посидел в задумчивости.
— У него тут девушка живет, — сказал Евстигнеев.
— Где?
— На этом бульваре.
— Откуда ты знаешь?
Шофер пожал плечами.
— Может, у Головкина спросить?..
Таможенного инспектора Головкина Демин нашел на «Тритоне» — оформлял отход судна.
— Ясно — у нее, — сказал он, узнав, в чем дело. — От такой девушки я бы тоже не ушел.
Демин покачал головой.
— Ему надо быть на службе.
— Сейчас?
— На этом же «Тритоне». Пришлось других посылать.
— Я с вами, — решительно сказал Головкин.
Через полчаса они гуськом входили в тихий и темный подъезд. Светя фонариком, поднялись по лестнице, позвонили у дверей. Никто не отозвался. Под ногами хрустели осколки стекол. Пахло чистыми половиками и залежалой пылью.
— Фантастика, — сказал Головкин. — Чтобы и Верунчика не было?..
— Кого?
— Веру так зовут, девушку эту. Чтобы она дома не ночевала? Хоть дверь ломай.
— Милицию надо, понятых — длинная история.
— Давайте позвоним директору музея?
— Зачем?
— Может, скажет что? Она там работает…
Разбуженный звонком, директор музея долго кашлял в трубку.
— Это на нее непохоже, — сказал он хрипло. — Может, Корниенко знает? Вчера они весь вечер вдвоем крутились.
Цепочка грозила растянуться до бесконечности. Но пока она не замкнулась в кольцо, по ней следовало идти, ибо другого пути не было.
— Где живет этот Корниенко?
— Не «этот», а «эта», женщина, стало быть. — В трубке снова прерывисто захрипело, и непонятно было, кашляет директор или смеется. — Она рядом со мной живет. Приезжайте, я покажу.
Машина проползла по улицам, гудящим как органные трубы, на окраину города, где в голых, еще не загороженных тополями новостройках у моря ветер был особенно силен. Директор вышел сразу, видимо, ждал у окна. Молча втиснулся на заднее сиденье, прижав Головкина грузным телом, по-хозяйски махнул рукой, показывая вдоль улицы. И уже через два квартала похлопал шофера по плечу.
— Погодите, я один, — предложил он, вылезая из машины. — Переполошите людей в фуражках-то.
Ждать пришлось недолго. Из подъезда выглянула девушка, осмотрелась испуганно и побежала к «газику». Она нырнула в машину и заоглядывалась в темноте.
— Что случилось, что? — беспокойно спрашивала Вера.
— Пока ничего особенного, — сухо сказал Демин, грузно, всем телом поворачиваясь на переднем сиденье. — Прапорщик Соловьев не вышел на службу, чего с ним никогда не бывало. Дома его нет — звонили. Думали, у вас, — заперто.
— Как заперто? Братик дома.
— С Соловьевым вы когда виделись?
Вера замерла. Слышно было, как часто она дышит в темноте.
— Вы его любите? — спросил Демин, не дождавшись ответа. И испугался, что она расплачется, добавил торопливо: — Конечно, любите. Когда не любят — не стесняются.
— Отвезите меня домой. А? Пожалуйста, — сказала Вера таким обессиленным голосом, словно только что села передохнуть после дальней и трудной дороги…
Снова поднялись по темной лестнице, хрустящей осколками стекла. Вера дрожала так, что Демин боялся отойти от нее: вдруг упадет в обморок. Она коротко позвонила и принялась судорожно рыться в сумочке, отыскивая ключ. Дверь оказалась запертой на цепочку.
— Бра-атик! — жалобно позвала Вера.
Из черной дверной щели тянуло прогорклым табачным дымом, чем-то кислым.
— Можно, мы оборвем цепочку? — спросил Демин. И, не дожидаясь ответа, нажал плечом. Цепочка лязгнула железными челюстями и не поддалась.
