Николай Далекий - Не открывая лица
Но тут он снова увидел мчащийся над снегом сноп искр, трубу паровоза, заснеженные крыши вагонов.
— Давай! — обеспокоенно крикнул Курт. “Спокойно, спокойно, не рыпайся раньше времени, стучал зубами Тарас. — Это пустые вагоны головного прикрытия. Вот!” Он увидел слабо освещенный люк цистерны и изо всей силы рванул на себя шнур.
Тишина.
“Что это? — падая в снег, успел подумать Тарас. — Мина не…”
Взрыв! Он грохотнул там, в выемке, отрывисто, сухо и, как показалось Тарасу, равнодушно. Сердце хлопца тоскливо сжалось. Не так представлял он взрыв первой своей мины. Но вдруг, вслед за скрежетом металла, в выемке ухнуло так, что вздрогнула земля. Тени деревьев метнулись на снегу, и в лесу стало светло, как днем.
— Бежим! — крикнул Тарас, подымаясь.
Не успели они отбежать несколько шагов, как воздушная волна от нового, более сильного взрыва толкнула их в спины и бросила в снег. Что-то со свистом пронеслось над ними и упало среди деревьев, ломая ветки.
Тарас и Курт снова поднялись и побежали.
Позади рвало и грохотало. Розовый снег сыпался с деревьев.
На просеке обессиленный Тарас остановил Курта.
— Дай дух перевести, в боку колет.
Тяжело дыша, он повернулся, и полыхавшее в полнеба вздрагивающее зарево осветило его раскрасневшееся курносое лицо с блестящими безумной радостью глазами и приоткрытым щербатым ртом.
— Вот вам — прикуривайте! Думали, Тарас — это вам так, шалтай-болтай, сказочки все время будет рассказывать? Ага! Получайте за дружка! Да, он мой дружок — Вася Коваль. Это вы угадали, сволочи. Дружок, вместе вырастали… Получайте за Васю!
Слезы текли по щекам Тараса, он не вытирал их.
— Нужно уходить, — сказал Курт.
— Погоди, Курт. Дай дух перевести. Ты хороший парень. Значит, есть все-таки настоящие немцы! Пролетариат! А я хотел было тебя… Нож в хате взял… Я и записке не поверил. Поверил, когда ты свой автомат мне в руки дал.
— Я понимаю. Надо уходить, Тарас.
— Подожди. Полюбуюсь… Теперь она рванула! Долго я этого чуда ждал, думал с ума сойду… Теперь мне и помереть не страшно. Накрылся бензинчик… А это бомбы рвутся?
— Бомбы. Они уже не упадут с неба и никого не убьют…
— Ага! — по-мальчишески радостно засмеялся Тарас. — Ишь, дуры, ахают Пропал даром заряд у Гитлера. Картинка — что надо! Даже не верится. — Он всхлипнул без слез. — Это я тебе. Вася, боевой салют устраиваю. Дружок… Теперь моя совесть чиста — приказ выполнен. Пошли, Курт. Много нам шагать… Дойдем — дойдем, а… Нет, дойдем-таки! Рано нам умирать!
Они обошли хутор стороной — там лаяли собаки. Зарево тускло догорало позади. Вышли на дорогу, но вскоре потеряли ее. Тарас взял у солдата компас. Снова долго брели в кромешной тьме по снегу и, уже совершенно выбившись из сил, наткнулись на какую-то изгородь. За изгородью начинался сад — молодые голые фруктовые деревья. Тарас ощупал руками ветви.
— Сливы, — удовлетворенно сказал он. — Вышли к селу Это должна быть Варваровка. Который час?
Курт присел, Тарас накрыл его полами полушубка. Солдат осветил фонариком ручные часы. Было начало шестого.
— Успеем.
Тарас повел солдата по огородам. Он присматривался к деревьям, а иногда и ощупывал их ветви.
— Кажется, здесь, — сказал он наконец. — Подожди.
Хлопец сейчас же скрылся в темноте. Минут через пятнадцать — двадцать он вернулся в сопровождении какого-то старика. Старик повел их к большому дереву и начал разбрасывать снег у корней. Затем он приподнял наваленный на землю хворост.
— Лезьте. Там есть ступеньки. Вечером я прийду. Вот хлеб.
Тарас взял у старика буханку хлеба и первым полез в узкую горловину ямы. За ним спустился Курт Мюллер. Их сразу же обдало погребным теплом, запахом прелых листьев. Наверху зашуршали ветви, — старик прикрывал хворостом лаз ямы и забрасывал его снегом.
— Все, Курт! — сказал хлопец, ощупывая руками наваленные на дне у стены ямы сухие листья. — До вечера мы в безопасности. Дед этот — верный, а наш след занесло снегом. Хорошая, прямо-таки расчудесная погодка!
Они подкрепились хлебом и через несколько минут спали на толстом слое сухих листьев, прижавшись друг к другу и накрывшись теплым полушубком.
26. СМЕЛЫЙ ПРЫЖОК
Поезд, везший Эльзу и ее спутников на восток, остановился на крупной узловой станции. В купе было темно, и только слабый луч, очевидно от фонаря стрелки, оказавшейся рядом с вагоном, проникал сквозь заиндевелое оконное стекло и смутно вырисовывал в темноте свесившуюся вниз руку майора, храпевшего на верхней полке. Лейтенант изредка ворочался, бормотал что-то во сне и после этого надолго затихал. Дыхание Эльзы было легким и размеренным. Несомненно, девушка спала крепким сном, и если видела сны, то только счастливые.
Не спал в купе один лишь обер-лейтенант Маурах. Он лежал на спине, слегка повернув голову к столику, прикрыв глаза рукой, и прислушивался к каждому звуку С того момента, как все улеглись, прошло часа три-четыре, но за все это время гестаповец ни разу не сомкнул глаз.
На столике замками вверх лежал портфель обер-лейтенанта.
Гестаповец умышленно положил его так. Портфель, по его мнению, был ловко поставленным силком с соблазнительной для Эльзы приманкой. Тем более, что Маурах на глазах у всех долго копался в нем, вынимая различные бумаги и конверты с сургучными печатями, а затем с досадой заявил во всеуслышание, что потерял ключи от портфеля. Эльзе стоило только протянуть руку, осторожно нажать пружинки замков, и любой документ на выбор мог оказаться в ее руках.
Однако хитрая выдумка Маураха оказалась бесполезной. Девушка лежала на боку, лицом к стене, и похоже было, что ее безмятежный сон будет продолжаться до самого утра.
“Вообще, эта моя затея с портфелем — наивная и глупая штука, — с досадой рассуждал гестаповец. — Опытная разведчица не клюнет на такой крючок. В таких случаях нужно быть более изобретательным. Но что он мог изобрести получше? Пожалуй, ничего”. Откровенно говоря, Маурах уже мало верил в успех, но глупо было бы, приобретя лотерейный билет, отказаться вытащить и развернуть его только потому, что билет наверняка окажется пустым. Так и тут. Обер-лейтенант решил вооружиться терпением и довести свой замысел до конца. Конец был близок — по приезде в Харьков все выяснится. Там-то Эльзе не помогут никакие увертки, и если… если милая Эльза окажется совсем не тем, за кого она себя выдает, он представит ее своему новому начальству на новом месте службы как визитную карточку, как аттестат своих незаурядных способностей, красноречивое дополнение к служебной характеристике. Это будет иметь колоссальный эффект.
