В. Редер - Пещера Лейхтвейса. Том первый
Зонненкамп нахмурил брови и медленно провел рукой по фальшивой своей бороде.
— Ты еще не искупила своей вины, — сурово произнес он. — Когда придет время снять с тебя кару, я сам подумаю об этом. Совершенное тобою преступление требует строгого наказания. Служи мне честно и верно, и настанет час, когда ты освободишься от палача Мартина и вернешься к прежнему образу жизни. Впрочем, этот палач человек хотя и ограниченный, но не плохой и, насколько мне известно, ты у него не подвергаешься жестокому обращению.
— Нет, напротив! — воскликнула Адельгейда. — Он всеми силами старается заслужить мою любовь и делает все, что я хочу, но мне страшно находиться вблизи него и мне противны его ласки.
Зонненкамп пытливо взглянул на нее своими проницательными глазами.
— Ты любишь другого, — произнес он убежденным тоном.
Рыжеволосая Адельгейда низко склонила голову на грудь.
— Да, — прошептала она. — Я люблю другого, безумно люблю. И эта любовь подтачивает мою жизнь. Она сведет меня с ума.
— Ты любишь Лейхтвейса, разбойника и грабителя.
— Да, я люблю его.
— Разве ты не знаешь, что Лейхтвейс всем сердцем любит другую женщину, которая пожертвовала для него своим высоким положением, богатством и блестящей будущностью?
— Я знаю, он любит Лору фон Берген. Но я… ненавижу ее! — воскликнула Адельгейда. — От вас у меня не должно и не может быть тайн, и потому я откровенно заявляю, что хочу погубить жену разбойника Лейхтвейса, бывшую Лору фон Берген, и я сделаю это, как только мне представится к тому удобный случай.
— Ты не посмеешь сделать этого! — грозно воскликнул Зонненкамп. — Лейхтвейс и жена его находятся под моей защитой. Если ты осмелишься только прикоснуться к ним, то тебя постигнет ужасное наказание. А теперь ступай. И без того ты потеряла много времени. Еще раз повторяю: исполни мое поручение добросовестно, а когда вернешься из Берлина, то явись ко мне с докладом.
Рыжая Адельгейда, шатаясь, вышла из комнаты.
— Она так же порочна, как и прелестна, — пробормотал Зонненкамп, прохаживаясь по своему кабинету со сложенными за спиной руками. — Но она женщина большого ума, хитрая, ловкая, и поэтому я пользуюсь ее услугами теперь и, по необходимости, буду пользоваться ими впредь.
Он подошел к маленькому рупору вблизи окна и крикнул:
— Пусть Ансельм Ротшильд явится ко мне.
Спустя несколько минут явился Ансельм и спросил, что угодно его господину.
— Я поручил тебе справиться, — сказал Зонненкамп, — жива ли еще Елизавета Рорбек, которую принял в свой дом молодой врач Зигрист из Висбадена.
— Она жива, — ответил Ансельм, — и доктор надеется, что ему удастся спасти ее. Он со своей престарелой матерью не отходит от постели больной, которая все еще в бреду. Быть может, вам не безынтересно узнать, что больная все время повторяет одно и то же имя.
— Какое?
— Разбойника Лейхтвейса.
Зонненкамп очень удивился этому.
— Опять этот Лейхтвейс, — пробормотал он. — Надо будет заняться им. По-видимому, он очаровал всех женщин и девушек. Приготовься к отъезду, — обратился он к Ансельму, — через четверть часа ты отвезешь меня в Бибрих.
Ансельм ушел.
Затем Зонненкамп достал из ящика письменного стола ключ и маленький фонарь, который сейчас же зажег. Он вышел из комнаты и спустился в подвальное помещение дома, где были сложены огромные запасы товаров. Он зашел за один из больших ящиков, открыл какой-то люк и начал спускаться по узенькой лестнице, которая вела в хорошо освещенное, уютно обставленное мебелью помещение.
За столом сидел какой-то мужчина с черной бородой и читал. По бледному лицу его было видно, что он пережил много горя и страданий. Заметив, что в комнату вошел Зонненкамп, он встал и глухим голосом произнес:
— Явились ли вы, наконец, мой друг, для того, чтобы сообщить мне, что настал час возмездия?
— Этот час настал, — ответил Зонненкамп. — Да, несчастный Чегединский узник, у которого родная мать похитила имя, сегодня ночью вы увидите того, кто осмелился выдавать себя за графа Батьяни, кто засадил вас в темницу дома для умалишенных, откуда вы спаслись лишь благодаря чуду.
— Дайте мне какое-нибудь оружие, — проскрежетал несчастный страдалец. — Я хочу убить этого мерзавца, хочу пролить его цыганскую кровь. Он должен умереть! Умоляю вас, дайте мне оружие.
— Вы и без оружия будете иметь возможность отомстить вашему врагу, — возразил Зонненкамп, — но теперь идите за мной. Надо торопиться, чтобы не пропустить удобного случая.
Умалишенный из Чегедина вместе с Зонненкампом вышел из занимаемого им помещения.
Спустя несколько минут погас свет в кабинете Зонненкампа, и последний со своим чернобородым спутником уехал по направлению к Бибриху. Когда карета проезжала мимо Кровавого замка, Зонненкамп приказал Ансельму остановить лошадей. Вместе со своим спутником он вышел из кареты и скрылся за стенами замка. Спустя несколько времени Зонненкамп вышел оттуда один — умалишенный из Чегедина остался в Кровавом замке.
Зонненкамп сел в карету и поехал к герцогскому дворцу. По дороге он снова переоделся шутом: в потайном ящике кареты находился также и шутовской наряд, парик, искусственный горб и все прочие принадлежности костюма, которые были необходимы Зонненкампу для того, чтобы играть роль всеми презираемого Фаризанта.
Подъезжая к замку герцога, этот загадочный человек поспешил отыскать графа Батьяни и рыжего Иоста, чтобы вместе с ними отправиться в Кровавый замок.
Во дворе герцогского замка он нашел только нетерпеливо ожидавшего его Иоста, который сообщил ему, что предполагаемая экспедиция откладывается на неопределенное время, так как граф Батьяни, возвращаясь с охоты, упал с коня и ушиб ногу.
Проклятие готово было сорваться с языка шута, когда он увидел свои планы разрушенными, но сдержался и, негромко посвистывая, скрылся в замке, а Иост поплелся в домик лесничего, еще совсем недавно служивший приютом бедному Рорбеку. Увидав, что Иост удалился, шут поспешил обратно к Кровавому замку, объяснил находившемуся там графу Батьяни, бывшему узнику Чегединского дома умалишенных, что месть придется пока отложить и что он не замедлит его уведомить о том, как только к тому представиться возможность.
Поручив его заботам Симоны, няни Гунды, шут возвратился в замок герцога, чтобы воспользоваться остатком ночи и подкрепить себя сном, так необходимым ему после пережитых волнений.
Прошло несколько дней. Было около полуночи. Близ Кровавого замка остановилась карета, из которой вышли граф Батьяни, сильно хромавший, рыжий Иост и шут Фаризант.