Елена Крюкова - Золото
Пусть щелкает, подумал Задорожный устало. Главное – меч у него. И он должен сберечь его до конца. До конца… когда они все соберут шмотки, свернут палатки…
Когда он вернулся из Керчи, Моника подошла к нему. О, мистер Задорожный, будьте так любезны… я хотела бы съездить в Керчь тоже… вы знаете, я попрошу вас, отпустите меня завтра в Керчь, у меня есть одна маленькая проблема… женская, видите ли… ну, это не разговор между мужчиной и женщиной… это медицинский вопрос… и милая Светлана, хоть она очень мила, и, я верю, знающая медсестра, тоже не сможет мне квалифицированно помочь…
«Езжайте», – кивнул он. А что ему оставалось делать.
Моника отправилась в Керчь. Держа в руках записную книжку с адресом и поминутно спрашивая народ: как пройти, как проехать?.. – добралась до явочной квартиры. Позвонила. «Кто?..» – выкрикнули за дверью. «Я привезла вам свежей икры», – сказала она по-русски условленный пароль. Ей открыли. Она видела этих людей впервые. Ее пригласили в комнаты, грязные, тесные, темные, с низкими потолками. Комнаты были все сплошь забиты книгами – книги стояли на стеллажах, в шкафах, на этажерках, лежали неряшливыми горками прямо на полу. Хозяин, открывший ей, высокий мужик, сутулящийся от собственной высоты, с тонким чуть загнутым хищным носом и тонкими поджатыми губами, оценивающе глянул на нее. Моника поняла – она стара для него; впрочем, он же не знает, сколько ей лет, а маленькая и тощая собачка все до старости щенок. Тонкогубый мужик подвел Монику к компьютеру. Склонился над клавиатурой, сгорбился, вошел в Internet. «Все, hot mail, горячая линия, бесплатная почта. Валяйте ваше сообщенье, а я пока отсканирую ваши изображенья. Где они?» Моника пошарила в сумочке, вынула сделанные снимки. Когда на экране монитора показался увеличенный фрагмент меча – рукоять с девушкой, сидящей верхом на льве, – тонкогубый мужик улыбнулся одним краем рта, как греческая маска.
«Стильная вещица!.. Давайте ваш электронный адрес! Куда отправляем?..» Моника сама села за компьютер, набрала свой собственный e-mail. Бельцони сегодня же, придя домой, распотрошит почтовый компьютерный ящик и вынет ее почту. Она из-за плеча поглядела на тонкогубого хозяина. А что, он не так уж и плох. Она встряхнула плечиком, выбившимся наружу из-под открытого ситцевого платья. Гляди, мужик, у меня еще плечики ничего. И губки намазаны перламутровой помадой. И вообще ты, stupido, не понял ни черта, что я иностранка. Ведь я говорю по-русски уже почти без акцента. Моя мать, англичанка Цинтия, тоже великолепно говорила по-итальянски, никто ее на кораблях от итальянки не отличал. Хотя она и была беленькая. Повадки старой путаны проснулись в Монике, вылезли наружу. Мужик клюнул. Он положил руку ей на плечо. Она скинула руку.
«Нет, нет!.. Никакого чая, кофе. Я не могу. Я опоздаю на последний катер в Тамань», – говорили ее губы, а ее глаза говорили: обними, ведь уже так мало земного времени осталось, ведь я же уже старуха, ведь фитиль веселья прогорел весь, без остатка. Когда тонкогубый привлек ее к себе, она уперлась в его грудь руками, отталкивая его, а губы с готовностью подставила для поцелуя. Этот связной будет нужен Бельцони. Задорожный ни в коем случае не бросит рыть тут, в Гермонассе. Хорошие отношенья не помешают. Женщина – это просто вазочка с розовым вареньем вовремя, к столу, к душистому чаю.
… … …Хруст, как простуженный хрип, газеты, нервно развернутой, чуть было не разорванной. Черная газетная «шапка»:
«НАМ ДОСТАТОЧНО И СОРОКА ВЕКОВ».
Вот оно! Задорожный наконец-то раскололся!
Долго же ждал Кайтох, когда этот упрямый казак расколется. Ну вот, и написали запорожцы гениальное письмо турецкому султану. Все похабное, скандальное, уснащенное матюгами. Нет, конечно, не было матюгов в статье Задорожного, не было. Однако его сильно прорвало, как плотину. Вся накопившаяся горечь, весь гнев хлынули и затопили окрестности почившей на лаврах науки. А разве археология, помилуй Бог, это наука?! Это же ювелирная мастерская которую все время грабят! Где убивают огранщиков; где насилуют прекрасных заказчиц; где моют в крови простые булыжники, и они становятся рубинами, сапфирами и алмазами, а корявые железки – червонным золотом. Отличная статья! Именно такая, какую Кайтох и ждал.
Он хрустел газетой, впиваясь в статью глазами. Он позвал:
– Ирена! Ирена! Или сюда! Хорошо, что ты еще не улетела на Кавказ! Задорожный вывернулся просто наизнанку! Ну, наконец-то… Долго же мы ждали… Все, скандал! Полный и окончательный! Он взбесился, он же не знает никого, кто ему скрутил ручонки, он не знает наших имен… и у него нет фотографий и нет хотя бы одного подлинника из Измира!.. ну он и затанцевал, загарцевал, как конь… У него есть сейчас, правда, козырь. – Кайтох покривил губы. – Бельцони ляпнул, что они там откопали меч. Моника наверняка прислала по компьютеру его изображенья. Гляди, Ирена, как белая вошь перебегает тебе дорогу. Она верная жена… и расторопный работник. А ты?..
– Дай сюда газету. – Ирена грубо выхватила из рук Кайтоха «Новую газету». – А я, конечно же, нерасторопна. Я просто гречневая каша. Такую нам варила Славка.
– Кто, кто?..
– Славка Сатырос. Повариха. Когда прикажешь мне лететь?.. Я собираюсь лететь завтра. – Она бегло скользила взглядом по черным змейкам газетных строчек. – Я уже соскучилась по Ежику. Он, между прочим, там один. И он на беду еще втюрился. В одну тамошнюю девицу, в медсестру. – Она бросила газету на колени мужу. – Классно пишет Задорожный! Вам всем пощечина…
– Эта пощечина, милочка, стоит много миллионов долларов, – насмешливо сказал Кайтох, поглаживая скомканный газетный лист. – На это-то я и рассчитывал! Такому серьезному заявленью эти остолопы поверят! Он же не триллер пишет, а чистую правду. То, что было на самом деле. Он же ученый с мировым именем. Он же не базарный писака, кропающий историйки на потребу. Ты думаешь, наши богатеи не читают газет?.. Я, главный богатей, их же читаю!.. И они поймут, что их не надули! Что наш вернисаж – настоящий! Что это все – не Рождественские побрякушки, не елочные сусальные шарики и цепочки, сработанные в подпольных мастерских Москвы, а настоящее древнее золото, Золото с большой буквы! Ты представляешь, это же суперреклама! Теперь-то они раскупят все, оторвут с руками, с ногами… вырвут у меня из глотки, если я начну артачиться… выдернут с потрохами!.. Ирена, мы уже миллиардеры, ты понимаешь это?! – Он кричал. Пена выступила на его губах. – Мы хоть сейчас можем купить себе дом на Майорке, в Париже, в Сан-Франциско, в Лондоне, где хочешь, и переселиться туда, и жить спокойно, безбедно, зная, что и Ежик, и все потомки наши… будут… – Он захрипел. Его глаза сияли. – Будут первыми людьми мира, ты понимаешь это! Первыми!
