Приют - Алиса Бодлер
Утащив бессознательного Тига совсем недалеко, Александра услышала, как Камерон злобно ее зовет. Женщина вернулась к люку, и тот поднял послушницу наверх. А затем – закрыл за собой крышку.
Иви сползала на разведку на ощупь и поняла, где находится Тиг. Помогла еле живой Аде добраться туда же и отправилась исследовать пространство.
По словам девочки, тоннель был обманкой и имел множество поворотов, в которых и прятались полезные вещицы. Иви петляла то направо, то налево, стараясь двигаться очень быстро, обдирая коленки. Ей хотелось поскорее найти способ если не выбраться, то хотя бы хорошенько спрятаться, удвоить шансы детей на победу. Ведь она понимала, что пожар устроили Боузи и Тина, конечно же, она понимала!
Вновь свернув куда-то, Иви попала в тупик и нащупала то, что оказалось фонарем. А рядом с ним – куча коробок с бумагами. И, стоило ей предпринять попытку прочесть хоть что-то, она услышала плач Тины.
Так дети и встретились.
– Но самое здоровское то, что здесь есть другой выход! – добавила Иви. – Я почувствовала ветерок, когда доползла до места с фонариком. Это значит, что нам не придется лезть наверх, чтобы выбраться! Круто, да?
– Мы и не выберемся наверх… – тихо ответил Боузи. – Слишком высоко для нас. И там все в огне. Мы не рассчитали количество масла…
– Она бросила их как кукол! – словно не слыша ничего другого, панически тараторила Тина. – А если они что-то сломали, пока падали?!
– Куколками он нас и называл… – буркнул мальчик.
– Все с ними в порядке, – уверенно заявила Ив. – Вы хоть слышали, что я сказала? Мы выберемся! Мы обязательно выберемся! И найдем, куда бежать.
– Мы вызвали экстренную службу, – поддержал ее Боузи. – Я уверен, они уже приехали. Или почти приехали.
– Но где мой брат?! – не унималась Тина, готовая вновь расплакаться. – В каком тупике его спрятали?
– Мы ползем прямо туда! – недовольно отозвалась Иви.
– А если мы заблудимся в этих тоннелях?!
– Я что, похожа на дурочку, Тина? Я оставила на поворотах по два оставшихся сокровища! Мы поймем, куда ползти!
Но, несмотря на то что гребешок Ады и черепок Боузи лежали где-то здесь, в глубине хранилища, призванные стать маяками, указывающими дорогу к другим детям, – троица продолжала плутать. Казалось, что они уползли слишком далеко от известного им выхода и теперь не смогут вернуться.
– Иви… – наконец, нарушил тишину мальчик. – Когда мы встретились, ты сказала: «Ада, Тиг, и…». И кто? Здесь есть кто-то еще?
Иви остановилась.
– Ответь, – настаивал Боузи. – Пожалуйста. Мы хотим знать все.
Тина заскулила.
– Да, – тихо и ровно отозвалась Иви. – Я видела Самсона.
– Он был мертв? – так, словно слово «мертв» было частью текущей реальности и теперь не представляло никакого страха для ребенка младшего школьного возраста, уточнил Боузи. Так, словно бы он смирился.
– Да, – на той же ноте ответила ему девочка. – Давно. Он твердый.
Говорят, что смерть, как естественное явление, легче принять в детстве. Потому как причинно-следственные связи не способны выстроиться окончательно, а страшная правда доходит до пытливого ума лишь частично.
Но, по неведомым причинам, никто и никогда не говорит о том, что пережитое возвращается к нам спустя годы с лихвой.
Лаз не мог быть бесконечным. Порядком устав потерянно ползать, Иви и Боузи уже были готовы вспомнить о цепной реакции, что свойственна малышам, и присоединиться к плачущей Тине.
Но, к счастью всех присутствующих, Боузи обнаружил гребешок впереди.
– Ура! – просветлела Ив. – Ну все, теперь, получается, нам налево, и скоро будет черепок.
Так и случилось. Дети не успели проползти еще и пару минут, как нашли последнее сокровище.
– Фух, ну теперь точно все! – Иви помахала спутникам фонарем. – Направо, и мы почти добрались.
Как только рука Боузи коснулась того, что когда-то было головой миниатюрной птички, дети почувствовали, как их конечности на мгновение онемели.
Где-то в конце тоннеля, словно в уменьшенной версии событий, отображаемой через линзу подзорной трубы, мелькнули два светлых, бесплотных образа.
Мужчина в рабочей одежде и молодая женщина в бальном платье.
Но никто, никто из них уже давным-давно не был реальным человеком.
Оба они плакали куда пуще, чем Тина. Плакали так, как плачут взрослые только в тот миг, когда кого-то потеряли.
– Нет… Нет-нет-нет! – лепетала, задыхаясь, сестра-близняшка. – Вы знаете, кто это! Вы знаете, почему они тут! Почему так быстро?! Почему?!
– Мы еще успеем! Мы успеваем! – вдруг сиреной завопил Боузи. – Вперед!
Дети ползли быстрее и быстрее, а мальчик старался опередить сестер. Он чувствовал, что для Ады и Тига еще не все было кончено, он знал это!
«Стой!»
В следующую секунду прямо перед носом мальчишки в тоннель провалились половые доски, охваченные огнем.
– Огонь разошелся по всему дому! – кричала Иви. – Нам нельзя дальше! Не лезь туда!
«Обратно!»
Девочки остановились, но Боузи продолжал движение вперед, надеясь проползти в ту щель, что образовалась между тем, что когда-то было частью половиц, и земляной стенкой.
Мальчик почувствовал прикосновение руки на своем плече.
– Боузи! – вопила Иви, теперь захлебываясь слезами, как и Тина. – Не ходи! Вернись!
Подчинившись не крику названой сестры, а инстинкту, мальчик обернулся.
И всем, что он был способен увидеть, стали неморгающие золотые глаза.
Несмотря на то что мальчик, в отличие от взрослого, который оказался с детьми в подземном тоннеле, был способен закрыть глаза, он не мог сморгнуть наваждение. Этот взгляд казался бесконечно родным и знакомым, но причинял неведомую, пока что слишком взрослую и глубокую для понимания ребенка боль.
– Выведи нас, – только и смог произнести Боузи.
И образ подчинился.
Теперь они не ползли – бежали на четвереньках, боясь, что горящие половицы свалятся им прямо на головы. И доски обваливались – то тут, то там, но никогда перед детьми. Лишь позади, потому как их безымянный спаситель был ловок и быстр.
Он знал, как обыграть смерть.
Выход наружу оказался зеркальным тому, что скрывался в полу комнаты-кинотеатра. С одной большой разницей: тут была лестница.
Боузи поспешил подсадить первой инициативную Иви, а потом помог взобраться шокированной, полностью онемевшей Тине. Она больше не плакала и не разговаривала. Казалось, с преждевременными слезами из нее успела выйти вся горечь: оплакивать брата уже не было сил.
Встав на лестницу последним, мальчик смотрел, как названые
