Рафаэль Сабатини - ОДУРАЧЕННЫЙ ФОРТУНОЙ
– Довериться вам? – повторила она, собираясь рассмеяться. – Вам? После этого?
– Да, после этого! Несмотря на это! Вы считаете меня негодяем, и, несомненно, так оно и есть. Но по отношению к вам я никогда не был и не буду негодяем. Конечно, то, что я не знал, кого именно похищаю, не может служить мне извинением. Но это должно заставить вас поверить, что теперь" когда мне все известно, "я готов защищать вас до последнего вздоха. Как вы можете в этом сомневаться? Если бы мои намерения не были честными, зачем мне убеждать вас уйти отсюда? Пойдемте скорее!
Холлс схватил девушку за руку и попытался увлечь ее из комнаты, но она все еще сопротивлялась.
– Ради Бога! – взмолился он. – В любой момент сюда может явиться Бэкингем!
На сей раз Нэнси поняла, что ей придется подчиниться, выбрав меньшее из двух зол. Она бросила взгляд на его лицо, искаженное мучительной тревогой.
– Если я доверюсь вам, вы отведете меня домой? Можете в этом поклясться?
– Как перед Богом! – воскликнул полковник.
Это положило конец ее сопротивлению. Более того, девушка обнаружила нетерпение, не меньшее, чем его собственное.
– Тогда быстрей! – потребовала она.
Испустив вздох благодарности, Холлс схватил со стула шляпу и плащ и потащил Нэнси к выходу.
Однако лишь только они добрались до двери, как она распахнулась снаружи, и перед ними появилась высокая и изящная фигура Бэкингема. Его голова в золотистом парике почти касалась перемычки двери, а красивое лицо раскраснелось от нетерпеливого ожидания. В правой руке он держал шляпу с плюмажем, левая покоилась на эфесе небольшой рапиры.
Увидев его, оба отпрянули, а Холлс выпустил запястье девушки, понимая, что руки могут ему понадобиться для других целей.
Его светлость был облачен в черный с белым атласный костюм, делавший его похожим на сороку. В кружеве воротника сверкали бриллианты, грудь пересекала голубая лента ордена Подвязки.
Несколько секунд герцог, прищурившись, смотрел на них, озадаченный их странным поведением, и переводя взгляд с бледного испуганного лица мисс Фаркуарсон на мрачную застывшую фигуру ее компаньона. Затем он медленно двинулся вперед, оставив дверь открытой. Низко поклонившись леди, Бэкингем выпрямился и обратился к полковнику:
– Полагаю, все приготовлено? – Он махнул рукой в сторону стола и буфета.
Холлс обернулся в том же направлении и устремил взгляд на стол, накрытый для ужина, радуясь возможности обдумать ситуацию.
Полковник знал, что за дверью в холле ожидают четверо французских лакеев Бэкингема, которые по приказу своего господина перережут ему горло с такой же легкостью, как нарезали бы жирного каплуна, лежащего на полке буфета. В своей полной приключений жизни, он бывал и в худших переделках, но тогда с ним рядом не было женщины, за которую он испытывал мучительную тревогу, сковывающую его действия. Холлс благодарил небо за осторожность, удержавшую его от импульса приказать Бэкингему отойти в сторону, как только тот появился в дверях. Если бы он так поступил, то, по всей вероятности, его бы уже не было в живых, а Нэн оказалась бы полностью во власти герцога. Его жизнь внезапно стала значить очень много, так что следовало вести себя как можно осмотрительнее.
Голос герцога, резкий и нетерпеливый, оторвал его от размышлений.
– В чем дело, болван? Вы так и будете торчать здесь всю ночь?
Холлс обернулся.
– Думаю, что все приготовлено, согласно распоряжениям вашей светлости, – спокойно ответил он.
– Тоща можете убираться.
Холлс послушно поклонился. "Он не осмеливался смотреть на Нэн, но слышал ее испуганный вздох и представлял себе вновь появившиеся на ее лице ужас и презрение к его очередному проявлению трусости и подлости.
Полковник направился к двери, взгляд герцога следовал за ним с подозрением. Бэкингем ощущал, что в комнате происходит нечто значительное, чего он не мог понять. Держась за дверную створку, Холлс вновь полуобернулся. Он все еще пытался выиграть время для определенного образа действий.
– Насколько я понял, ваша светлость, этим вечером я вам больше не понадоблюсь?
Его светлость задумался. За ним Холлс видел Нэн, стоявшую, опершись на стол, бледную, как смерть, с широко открытыми глазами и правой рукой, прижатой к вздымающейся груди.
– Нет, – ответил наконец герцог. – Но вы лучше оставайтесь поблизости, с Франсуа и остальными.
– Хорошо, – промолвил Холлс и повернулся, чтобы уходить. Он заметил, что ключ торчит снаружи двери И, наклонившись, вытащил его из скважины.
– Ваша светлость позволит мне оставить ключ с внутренней стороны, – продолжал полковник с гнусной ухмылкой, и, пока его светлость нетерпеливо пожимал плечами, переставил ключ.
Сделав это, он быстро закрыл дверь изнутри, повернув ключ в замке, вытащил его и сунул в карман, прежде чем герцог успел опомниться от удивления, вызванного его эксцентричным поведением.
– В чем дело? – резко осведомился Бэкингем, шагнув к полковнику. Нэн издала слабый крик, свидетельствующий о внезапном понимании происходящего и переходе от отчаяния к надежде.
Холлс, опершись плечами на дверь, отбросив шляпу и плащ.
– Дело в том, ваша светлость, что я хочу поговорить с вами наедине, не опасаясь несвоевременного вторжения ваших лакеев.
Герцог сурово выпрямился, немало заинтригованный, но полностью владеющий собой. Страх, как я уже, наверное, говорил, был чувством, абсолютно ему неведомым. Если бы он был способен к самообладанию и в других областях, то мог бы стать величайшим человеком Англии. Бэкингем не издал возмущенного возгласа и не стал задавать праздных вопросов, считая себя обязанным не ронять достоинство.
– Продолжайте, сэр, – холодно произнес он. – Давайте выслушаем объяснение этой дерзости, дабы мы могли положить ей конец.
– Сейчас вы услышите объяснение, – столь же спокойно отозвался Холлс. – Эта леди, ваша светлость, мой старый друг. Я не знал этого, пока… пока не доставил ее сюда. Как только все открылось, я намеревался проводить ее домой, когда прибыла ваша светлость. Теперь я прошу вас дать мне слово чести, что ни вы, ни ваши слуги не будете мешать нам мирно удалиться.
Несколько долгих секунд Бэкингем рассматривал Холлса, стоя между ним и девушкой. Исключая легкий румянец, его лицо не отразило никаких эмоций. Он даже улыбался, хотя не слишком приятно.
– Какая трогательная и романтическая ситуация! Значит, леди – ваш старый друг? И по этому случаю весь мир должен застыть на месте! – Его голос стал суровым. – А если я откажусь дать слово? Каковы тогда будут предложения полковника Холлса?
– Это было бы очень прискорбно для вашей светлости, – ответил полковник.
