Хуан Гомес-Хурадо - Контракт с Господом
- Du kotzt' mich an [10], Торрес. У Джексон - фулл, а у тебя одно дерьмо, - заявил Альрик Готтлиб, который отдавал все силы сражению с английскими предлогами и местоимениями. Он был выше своего брата-близнеца и всей душой ненавидел Торреса, с тех пор как несколько месяцев назад они вместе отправились на дружеский футбольный матч мирового чемпионата в Германии, в которой принимали участие их страны. Они наговорили друг другу гадостей и обменялись ударами. Удивительно, но рост Альрика - метр девяносто - ничуть не придавал ему спокойствия по ночам. Если он еще был жив, то лишь потому, что Торрес не был уверен, что одолеет обоих близнецов.
- Я лишь хочу сказать, что эти карты слишком хороши, - ответил Торрес, улыбаясь еще шире.
- Ну ты сдаешь или нет? - спросила Мария, которой стоило усилий притворяться спокойной. Она уже вытянула из него почти две сотни баксов.
Так долго продолжаться не может. Либо я должна прекратить выигрывать, либо однажды ночью меня обнаружат с ножом в боку, подумала она.
Торрес начал сдавать, используя всю гамму жестов и смешных и малоприятных звуков, чтобы отвлечь остальных.
Однако этот говнюк и правда привлекателен. Если бы не этот характер психопата или постоянный запах плесневелых грибов, я бы втюрилась, мать его.
В эту минуту неожиданно запищал сканер, лежащий на столике в двух метрах от играющих.
- Что за хрень? - удивилась Мария.
- Да опять этот гребаный сканер, Джексон.
- Торрес, сходи посмотри.
- Как же, жди. Ставлю пять баксов.
Мария поднялась сама и подошла к экрану сканера - прибору размером со старый видеомагнитофон, которые уже никто не использует, только у него имелся маленький экранчик и стоил он в сто раз дороже.
- Кажется, всё в порядке. он просто перезагружается, - сказала Мария, возвращаясь за стол. - Поднимаю твою пятерку еще на пять.
- Пас, - сказал Альрик, откидываясь на спинку стула.
- Вот же хрень. У меня и паршивой пары нет.
- Ты что же, думаешь, что если ты подружка шефа, так у тебя монополия? - заявил Торрес.
Гораздо сильнее, чем эти слова, Марию разозлил его развязный тон. От злости она тут же позабыла о своем недавнем решении: позволить ему выиграть.
- Совсем не поэтому, Торрес. Просто я - уроженка цветной страны.
- И какого же она цвета? Темно-коричневого, как дерьмо?
- Уж точно не желтого. Хотя вот что любопытно... Именно этот цвет обмоченных штанов - главный на флаге твоей страны.
Мария ничуть не жалела о своих словах. Торрес был грязной и подлой медельинской крысой [11]. Но при этом для колумбийца всё, так или иначе связанное с его родиной, в том числе и цвет государственного флага, было свято, как имя Иисуса. Мария видела, как стиснул зубы ее противник, как вспыхнули красные пятна у него на щеках. Глядя на него, Мария почувствовала одновременно страх и возбуждение; ей доставляло удовольствие унижать этого человека, она словно подпитывалась его злостью.
Теперь придется проиграть его двести баксов и еще двести моих. Этот говнюк настолько безумен, что осмелится поднять на меня руку. Даже зная, что Деккер его убьет.
Альрик наблюдал за ними с тенью беспокойства на лице. Марии, конечно, виднее, как себя с ним вести, но в данную минуту она ступала на минное поле, где мины лишь сверху были покрыты слоем почвы.
Очень тонким слоем, откровенно говоря.
- Ладно, Торрес, - сказал он. - Плюнь ты на эту Джексон. Она блефует.
- Оставь его в покое. Не думаю, что ему снова захочется прогуляться в то место. Ведь правда, жеребчик?
- О чем ты говоришь, Джексон?
- Значит, это не ты прикончил того блондинчика прошлой ночью?
Лицо Торреса сразу стало непривычно серьезным.
- Я не выходил из палатки, - ответил он.
- А ведь почерк твой. Все приметы налицо: удар в спину маленьким острым лезвием, и достаточно низко, чтобы ты мог дотянуться.
- Говорю тебе, я не выходил.
- Я тебе говорю, что того блондина я впервые увидел на корабле, и мы с ним всего лишь немножко повздорили по поводу этого его хвостика.
- Пусть так. Я тоже много с кем спорю. Я ужасно неуживчивая.
- В таком случае, кто его прикончил? Самум, этот ветер-убийца? Или, может быть, священник?
- Ничуть не удивлюсь, если окажется, что его пришил этот старый ворон.
- Смеешься, Торрес? - хмыкнул Альрик. - Этот священник всего лишь пытается спасти наши души.
- А я о чем? Этот святоша-киллер его до смерти запугал.
- Я никого и ничего не боюсь, - ответил Торрес, досадливо поморщившись. - Я всего лишь сказал, что этот тип опасен. Очень опасен.
- Только не говори, что ты поверил этой байке насчет ЦРУ! - сказала Мария. - Бог с тобой, Торрес, это же старик!
- Если уж на то пошло, котик, то этот старик лишь на три-четыре года старше твоего дружка. А уж тебе-то должно быть известно, что наш шеф способен голыми руками сломать шею мулу.
- Можешь не сомневаться, жеребчик, - ответила Мария, которой всегда очень нравилось, когда ее мужчине возносили хвалы.
- Он гораздо опаснее, чем ты думаешь, Джексон. Если бы у тебя глаза торчали не из задницы, ты бы прочитала его досье. Этот тип из военных параспасателей. А лучше их не бывает. За месяц до того, как шеф подобрал тебя в качестве взводной киски, мы участвовали в операции в Тикрите. И один в команде был из бывших военных параспасателей. То, что он делал... это за гранью. У этих ребят смерть буквально из пальцев сочится.
- Эти параспасатели - настоящие подонки. Крепкие, как зуб Господа, - заявил Альрик.
- Идите в жопу вы оба, чертовы католики. Что по-вашему у него в этом черном чемодане? Cи-четыре? [12] Оружие? Вы вошли в каньон с автоматами M4, из которых можно выпускать девятьсот пуль в минуту. А он что сделает? Библией прихлопнет? Он может, конечно, попросить у доктора скальпель, чтобы отрезать тебе яйца.
- О, насчет нее не волнуйся, - бросил Торрес, махнув рукой. - Она всего лишь шпионка Моссада. Я держу ее под контролем. Но вот Фаулер...
- Оставь ты в покое этого ворона. И вообще, сдается мне, что ты просто на него наговариваешь, чтобы не признаваться, что сам и укокошил блондинчика...
- Я тебе еще раз говорю, что я никуда не ходил, Джексон. Все тебе это подтвердят.
- Благодари своего Бога, когда будешь выполнять протокол "Ипсилон", - сказала Мария, показывая великолепные белоснежные зубы, которые в свое время стоили ее матери двух с половиной месяцев работы в две смены в кафе.
- Вот попомни мое слово: когда твой дружок произнесет заветное словечко "смородина" и начнет мочить всех подряд, то первой падет голова священника.
- Не выбалтывай пароль, жеребчик. Давай уже, поднимай ставку.
