Хэммонд Иннес - Искатель. 1961–1991. Выпуск 2
Мы плыли рядом на расстоянии длины двух рук, ровно и не спеша. Волна была пологая, с покатыми склонами и без пенных барашков.
— Надвигается шторм, — шепотом произнес Петч.
Но пока все было спокойно, и вода плавно поднимала нас и опускала, поднимала и опускала. Камень, на котором мы провели ночь, исчез из виду. Исчез точно в направлении наших ног — значит, мы плыли правильно. Прилив мы не упустили. Но тут Петч перестал грести.
— Я не вижу Грюн-а-Крока, — прошептал он, стуча зубами. — Мне думается, надо взять значительно западнее.
Мы изменили направление, и Полярная звезда теперь оказалась слева. Я подумал, сколько времени это может продолжаться. Зубы мои стали выбивать дробь, и море, которое вначале согревало, теперь казалось холодным как лед. Намокшая одежда тянула вниз. Надувные жилеты делали нас неуклюжими и мешали движению. Каждый гребок давался с трудом, но именно он сохранял внутри нас энергию, вернее — последние ее остатки. Не знаю, сколько времени мы плыли, но нам показалось, что целую вечность. Я терял сознание…
— Джон! Джон! — Я открыл глаза. Меня окружала черная ночь. Но постепенно я стал различать звезды и услышал шипение волн. — Джон! — Голос звал откуда-то из темноты.
— Да. Что случилось?
— Скала. Я ее вижу. Я уж начал беспокоиться, что потерял тебя, — снова прозвучал голос. — Я совсем тебя не слышал.
Озабоченность, звучавшая в его голосе, наполнила меня теплым чувством к этому человеку.
— Прости меня, — откликнулся я. — Я задремал. Только и всего. Где этот твой риф?
Я огляделся и ярдах в ста справа заметил темную тень скалы. Я вгляделся в черноту у ее подножия, о которую разбивались необычно блестевшие волны, и подумал, что вижу какую-то плотную массу.
И тут мне пришло в голову, что это, возможно, отражение огней «Мэри Диар». Конечно, огни, ведь на ней же работают спасатели. Я внимательно всмотрелся в темноту, но огней не обнаружил. Возможно, работы осуществляются тайно и они не хотят, чтобы свет был виден.
— Позади скалы что-то есть, — прохрипел из темноты Петч. — Давай посмотрим, а?
— Давай, — согласился я.
Погибнуть в воде все же лучше, чем на богом забытом рифе, решил я и, повернувшись на спину, заработал ногами в воде, которая не только перестала быть теплой, а, напротив, стала ледяной. Передвигался я автоматически, но мой мозг настойчиво сверлила мысль об огнях.
— Там должны быть огни, — произнес я вслух.
— Огни. Там должны быть огни. — Голос Петча слабо прозвучал где-то рядом, словно в раздумье. На некоторое время воцарилось молчание. И вдруг он снова окликнул меня. — Джон! — Голос звучал чуть слышно.
— Да?
— Прости, что я втравил тебя во все это. — Потом он пробормотал что-то насчет яхты и замолчал.
— Как ты себя чувствуешь? — позвал я Петча.
— Посмотри! Ты ее видишь? — прозвучало в ответ.
Я думал, что он рехнулся.
— Проснись! — закричал я. — Мы должны доплыть до скалы, ты слышишь?
Он схватил меня за руку железной хваткой утопающего. Но когда я оторвал его руку, он закричал:
— Посмотри! Посмотри же, черт тебя возьми! Ну скажи же, что это не сон!
Он поднял над водой руку и указал в сторону. Я повернул голову и на фоне мерцающих звезд увидел тонкую иглу мачты, а чуть ниже — темную массу палубных надстроек, выхваченную из тьмы фосфоресцирующими брызгами разбившейся о борт волны.
Мы поплыли словно наперегонки, забыв про холод и изнеможение. Носовая часть судна была погружена, и через нее перекатывались волны. А дальше, чуть позади, вздымалась шпилька мачты, за нею была видна палуба капитанского мостика, дымовая труба, и далее — очертания задранной вверх кормы.
Я подплыл к затопленной носовой части. В это время набежавшая волна приподняла меня на своем гребне и перебросила через фальшборт, ударив обо что-то твердое, отчего правый бок прорезала дикая боль. Я схватился рукой за оградительный поручень фальшборта и попытался подняться на ноги, но накатившаяся новая волна оторвала руки от поручня и потащила меня в сторону кормы, почти до самой мачты. Там я удержался и громким высоким голосом стал звать Петча, боясь, что я его потерял. Меня охватила паника — я плавал лучше его, даже специально тренировался в море. Мне следовало бы остаться с ним и удостовериться, что он благополучно достиг цели. Но сейчас у меня не было сил, чтобы вернуться и начать поиски…
Я не видел, как он оказался на борту. Я по-прежнему стоял у мачты и выкрикивал его имя, как вдруг он появился возле меня в своем надувном жилете, качаясь как пьяный.
— Все в порядке, — сказал он, пытаясь отдышаться. — Я тоже здесь.
Он взял мою руку и крепко пожал ее, отчего на душе стало легко и приятно.
— Здесь должны быть огни, — произнес он наконец. В голосе его слышалось детское разочарование, словно спасательная компания лишила его радости, которую он так долго ждал.
Мы двинулись на корму, миновали люк трюма № 2, поднялись по трапу на верхнюю палубу. Дверь в надстройке была распахнута настежь. Мы прошли по коридору мимо его бывшей каюты, мимо каюты Деллимера и через заднюю дверь вышли на корму, очутившись позади сорванной и исковерканной дымовой трубы.
— Эй! Есть здесь кто-нибудь? Эй!
Но стояла тишина, и хрупкий звук наших голосов затерялся в холодной темной ночи, поглощенный шумом волн, бившихся о носовую часть.
Никаких спасателей не было. Ни одного проблеска света, который бы манил теплом каюты. Мы кричали и кричали, но никто не отзывался. Корабль был мертв, лишен всякой жизни, как и в тот день, когда мы покинули его.
— Боже мой, — вздохнул Петч. — Мы первые. Еще никто здесь не побывал. — В голосе слышалось облегчение, и я чувствовал, что все мысли его направлены на то, что скрывалось под кучей угля в бункере левого борта.
— Нужно поискать сухую одежду и поспать, — сказал Петч. — Тогда мы почувствуем себя лучше.
Он угадал мои мысли. Но когда мы, миновав черный туннель коридора, добрались до жилых помещений, то обнаружили, что там была вода. Столик в каюте Таггарда был сорван с креплений и валялся в углу, сундучок, где хранилась одежда, был залит водой, а в шкафчике лежала груда просоленных одеял, курток и старой бумаги.
Мы снова вернулись на главную палубу, где находились салон и камбуз. Но они были в еще более плачевном состоянии. Везде была вода.
— Может быть, полуют еще сухой? — неуверенно предположил Петч, и мы стали пробираться туда, всем телом ощущая холод и бесконтрольную дрожь. Господи, сделай так, чтобы там было сухо! Я прислонился плечом к стенке коридора, по которому мы следовали, и вдруг ощутил, что судно шевельнулось. Тело мое вздрогнуло, как от первого толчка землетрясения. И вдруг судно шевельнулось снова.