Вячеслав Демченко - Обреченный мост
— Я иностранец, — неприязненно поморщился Мигель, — и родился в буржуазной стране. От этого родимого пятна не отмыться никакой кровью, ни своей, ни врагов. И вообще… — Мигель насторожился, будто прислушиваясь к шорохам за стеной подземелья. — Это русские. Что им взбредёт в голову, они и сами не знают… пока не взбредёт.
— Ну, додуматься до того, что за много лет до войны мы готовили ловушку для их партизан? — покачал головой Эмиль. — И для этого ты стал лейтенантом Красной армии, а я гауптштурмфюрером СС? Нет, это слишком даже для НКВД.
— Но додумались же, — как-то странно усмехнулся Мигель, пристально глядя в глаза брата. — И тебе советую держаться этой версии. Разве что с поправкой во времени. А то «до войны» — это и впрямь перебор. Скажем, дня три назад я пришёл к тебе из лесу…
— Что ты несёшь? — ошеломлённо пробормотал Эмиль, пытаясь сообразить: «к чему бы это усугублять их и без того плачевное положение?»
Но брат не давал опомниться, продолжал с гипнотической настойчивостью:
— Глядишь, эта версия нам обоим сослужит ещё хорошую службу.
— Вряд ли успеет… — недоверчиво вставил Эмиль, но больше механически — соломинка потянула кверху, на поверхность.
Керчь. На пути в Жуковку
Войткевич и Новик
Только лишь из жёлтого моря сухостоя начала вырастать массивная рама канатной дороги, устроенной немцами летом 43-го для снабжения Кубанского плацдарма, оберфельдфебель Охрименко коротко махнул головой в сторону близлежащих холмов, которыми обозначалось уже побережье пролива.
— До побачення.
— И вам не хворать…
Разведчики исчезли с платформы раньше, чем обер-фельдфебель расслышал фразу, брошенную Войткевичем, и тут же канули в куропачьих тайниках степи.
Чтобы попасть на их «причал надежды», в Жуковку, оставалось только перевалить через холмы, подпиравшие угрюмо-серое октябрьское небо. Попутно с разведчиками туда же полого поднималась разъезженная в пыль грунтовка, сразу привлекшая их внимание.
Капитан с лейтенантом переглянулись. Одна за другой, оставляя желтоватый шлейф, на холмы взбирались грузовики с тентами, — вездесущие «Blitz», набитые солдатнёй, как бочка селёдками. Направлялись они явно в Жуковку, ибо, если верить картам, изученным накануне операции, — более некуда.
— И это оттуда мы уйдём с непринуждённой лёгкостью? — вопросительно вскинул бровь Войткевич. — Не знаю, как вы, Саша, а я сомневаюсь всё больше и больше.
— Не могу не разделить ваших сомнений, — в задумчивости Новик даже подыграл Якову, что наедине с товарищем делал не так редко.
Повод для сомнений они увидели сразу, как только поднялись на ветреный гребень холма, а услышали и того ранее. Вой миномётных снарядов и глухие хлопки разрывов, методически-настырный перестук пулемётов, заполошная винтовочная пальба и треск автоматов…
Жуковка лежала перед ними как на ладони, петляя к морю пыльными улочками и переулками, стекая коровьей топью околицы, теснясь оползневой свалкой черепичных крыш с просветами двориков, где можно было разглядеть серые штабеля дров, такие же серые стога сена и… серые фигурки шуцманов.
— Вон, по ту сторону майдана, — толкнул Саша Войткевича локтем в бок.
Характерно-ржавые отечественные шинельки мелькали по ту сторону открытого пространства, отмеченного охряной побелкой учреждений вроде сельсовета-почты-продмага и традиционно бескрайними, позеленевшими от застоя, лужами. Туда и ползла, только что перевалив гребень холма, вереница из трёх трехтонок, надо полагать, — с подкреплением. Видимо, сил местной береговой охраны было недостаточно. Но, скорее всего, фашисты перестраховались — уж больно жидкой была ответная стрельба с той стороны поселка, где можно было время от времени разглядеть наших бойцов.
— Ну, если это десант, то я разочарован до не могу, — проворчал старший лейтенант.
— Это не десант, это только разведка боем, — определил Новик очевидное.
— Мне, конечно, трудно пересчитать мощь наших войск… — начал было Яков.
— Но им сейчас придется хреново, — закончил за него капитан Новик, провожая взглядом фургоны на склоне холма.
— Жаль, нет бинокля, разглядеть в море крейсер «Иосиф Сталин», осуществляющий артиллеристскую поддержку, — посетовал Войткевич, пробираясь в сухостое чуть ли не на четвереньках
— Крейсер, — проворчал Саша, на секунду выглянув поверх ржавых соцветий. — Да я и катеров не вижу, которые их десантировали.
— Они придут не раньше первой звезды, — резонно заметил Яков. — Как стемнеет. И выбросили десант, скорее всего, ночью, из чего следует, что ребята тут уже целый день повторяют подвиг трехсот спартанцев.
— И им ещё упираться… — капитан глянул на небо, сплошь затянутое серой пеленой туч. — Долго ещё.
— Не, уже недолго, — кивнул Войткевич в сторону дороги, с которой доносилось утробное урчание приближающихся трехтонок.
Разведчики переглянулись.
— А что я сделаю? — словно отвечая внутреннему голосу, возразил Яков. — У меня тут всего-навсего основное стрелковое оружие Вермахта, магазинная винтовка системы «Маузер» образца 1889 года, да упаковка из-под галет, сожранных партизанами. Вот, если б хоть пару гранат…
— А мы их сейчас попросим, — прервал его нервное многословие капитан Новик, передёргивая затвор «MP-40».
— Я извиняюсь спросить, у кого? — оглянулся кругом Яков.
— А у них же и попросим, — озабоченно обирая с локтей и колен клочья сена, проворчал Новик. — Делай как я. И говори то же самое… А лучше — не говори вообще.
— Was? — высунулся в закругленное окошко кабины офицер, когда чуть ли не из-под бампера «Blitz» выросли фигуры двух шуцманов запыхавшегося вида. — В чём дело? — повторил немецкий лейтенант, невольно потянувшись к расстёгнутой кобуре «парабеллума». Впрочем, рука его остановилась сразу же, как один из солдат заговорил — уверенно и без тени акцента.
— Герр лейтнант, — козырнул Новик. — Командир послал предупредить вас, что дорога простреливается русскими. У них полевое орудие. Наше или с собой притащили, кто его знает?
— Вот как?.. — клацнув замком дверцы, молодой белобрысый лейтенант выбрался на широкую подножку. — Что ж теперь, дальше пешком?
— Совсем не обязательно, герр лейтнант, — замахал головой Саша и, обернувшись в сторону поселка, ткнул ладонью на левую околицу Жуковки, где, как они с Войткевичем видели сверху, расплескалась зеленоватая, с виду непролазная топь. Солончаковая грязь, некогда образцово взбитая коровьим стадом.
