Ледяные отражения - Надежда Храмушина
— Договорились. — Обрадовался Вася — Может, даже на следующей неделе получится.
Когда мы подъехали к дому Марии Кондратьевны, Наталья Михайловна нас уже ждала на дороге, и свет в её доме не был включен. На лице у неё было очень обеспокоенное выражение, значит, опять случилось что-то.
— Я в дом боюсь заходить, сидела сейчас у Валентины Тарасовны, пока не увидела свет фар. — Сказала она и виновато улыбнулась.
— А что там? — Спросила я.
— Когда я с Васей подъехала к дому, то пошла сразу по воду, думаю, погрею нам всем воды, приготовлю постели. У колодца с Аней постояли, поговорили, а когда я вернулась домой, вы уже уехали. Захожу с водой во двор, а на меня из тёмного окна, которое выходит во двор, смотрит серое лицо. Я побросала вёдра и к Валентине Тарасовне побежала.
— О, боже. Это всё нервы. — Сказала я.
— Нет. — Отрицательно покачала головой Наталья Михайловна — Конечно, последнее время много чего произошло, но с нервами у меня всё в порядке.
— Может, тогда это Ваша бабушка приходила Вас попроведовать? — Предположила я. — В старых домах иногда такое бывает.
— Нет. — Снова покачала она головой — Абсолютно незнакомое лицо.
— Женское? — Спросил Сакатов.
— Не поняла. Вытянутое такое, узкое. Мёртвое.
— Любава. — Сказал Сакатов и повернулся ко мне — Я сразу подумал, как только ты нам всё рассказала, что при такой глобальной катастрофе в своём хозяйстве, Стынь может обратить внимание на Любаву и выкинуть её, как нечто чужеродное. Раньше, когда Любава не доставляла Стыни хлопот, ходила спокойненько по коридорам, в зеркала смотрела, с монстрами играла, Стыни не было до неё дела. А тут, под шумок, она и вытряхнула её из своего царства. В целях профилактики, так сказать, чтобы исключить инциденты в будущем.
— А почему она ко мне пришла? — Спросила Наталья Михайловна — Чем я-то ей помогу?
— Потому что у Вас, Наталья Михайловна, и это Вы сами знаете, находится милая её сердцу вещица. — Ответил Сакатов — Гребешок. Вот она и прилетела к нему. Или гребешок её притянул. Одно из двух.
— А где похоронена Любава? — Спросила я — Надо гребешок туда подкопать.
— Надо сначала её возле гребешка подкараулить и прочитать слова, которые Антонида тебе сказала. — Сакатов поднял указательный палец, призывая нас к вниманию — Она ведь не какое-то там неприкаянное безобидное приведение. Она за эти годы наполнилась злобой настолько, что просто так дремать возле гребешка не станет. Он для неё будет точкой начала всех её путей, куда она будет возвращаться, чтобы подзарядиться и снова отправляться по своим тёмным делам. Конкретных жертв у неё нет, за кем она охотится, но будут надуманные жертвы, случайно подобранные, и она будет наделять их всеми теми свойствами, которые её раздражают. Как мы в этом с вами уже успели убедиться, когда она в Ольге увидела Меланью. И она снова создаст вокруг себя какую-нибудь аномалию, которая ей будет помогать творить её нечестивые дела. И я думаю, что следующим аномальным местом будет дом Марии Кондратьевны.
— Тогда зачем мы будем её здесь караулить? — Удивилась я — Не проще ли этот гребешок всё-таки перенести к месту её захоронения, чтобы она не смогла из дома сделать аномальную зону?
— Нет, не проще. — Ответил он — Во-первых, она не сможет на кладбище сделать эту зону, это не то место, там ничего у неё не получится. А если это так, то без гребешка нам её будет намного сложнее найти. Вернее, вообще невозможно, пока она что-то не натворит. А так как она не будет ни к чему привязана, унести её нелёгкая судьба сможет хоть куда, хоть в Африку.
— Так и пусть её несёт в Африку. — Обрадовался Илья — Там живо с ней местные шаманы разберутся.
— Я про Африку так сказал, не подумав. — Поморщился Сакатов — Она может в соседнюю область улететь, или в соседнюю деревню, это не предугадать. Надо попробовать всё-таки её разактивировать именно здесь.
Иван Дмитриевич, до этого не вмешивающийся в наш разговор, предложил:
— Так давайте в дом зайдём, что мы тут стоим? Посмотрим, может она тихонечко в уголке сидит, гребешком своим чешется.
Мы согласились с ним, и зашли в дом. Наталья Михайловна покрутила выключатель, но свет не зажегся. Уверенности у нас у всех поубавилось, Иван Дмитриевич пошёл домой за какой-то лампой на солнечных батареях, Наталья Михайловна, подсвечивая себе телефоном, начала искать в комоде свечи, которые всегда держала про запас Мария Кондратьевна, а мы с Сакатовым сели за стол. Илья вышел на улицу, сказав, что будет караулить нас снаружи.
— Может, мне прямо сейчас начать говорить слова? Если она где-то рядом, то это может сработать. — Прошептала я, будто боясь, что меня услышит Любава — Я могу вообще всю ночь читать их.
— Не знаю, Оля, — так же шёпотом ответил мне Сакатов — это же не простые слова, это ритуал, а не стихотворение. Наверное, его не стоит постоянно бубнить, он потеряет свою силу. Кстати, где этот гребешок?
— Ты что шепчешь-то? Спроси у Натальи Михайловны, где-то у неё он был.
В это время к столу подошла Наталья Михайловна со свечкой, поставила её в стакан, подожгла тоненький фитилёк, и свет разогнал мрак комнаты. Сразу стало веселее, хоть свет от свечки и не добирался до углов.
— Вот он, я его даже не убирала. — Наталья Михайловна показала на гребешок, который лежал на столе, рядом с нами — Давайте завтра утром, если за ночь ничего не изменится, всё-таки найдём Любавину могилку и закопаем его там. Не хочу, чтобы у меня в доме она обитала. А вдруг мы с дочкой снова захотим приехать сюда отдохнуть?
— Да, наверное, мы так и сделаем. Наталья Михайловна, мне кажется, Вам совсем необязательно всю ночь с нами тут дежурить, если хотите, можете ночевать у Валентины Тарасовны. — Предложила я.
— Нет, с вами посижу, вдруг ещё что понадобится. — Отказалась она — И вместе не так страшно.
— Так нам сейчас и нечего тут бояться! — Убеждённо сказал Сакатов
