Пусть дерутся другие - Вадим Валерьевич Булаев
— Что же, — произносит коп нейтрально. — Смотрим дальше.
Воспроизведение продолжается. Из-за двери появляется рука в перчатке с замеченным мной пистолетом, толкает женщину в плечо.
Её рот замирает в беззвучном крике.
Рона делает непроизвольный шаг в сторону, до последнего стремясь удержать равновесие при помощи рук. Рукава халата взлетают, будто крылья, на мгновение перекрывая верхнюю часть дверного проёма.
Крупная, на фоне Роны — почти огромная мужская фигура, в тёмной одежде и маске, начинает выскакивать из спрятанного от камеры пространства.
Сбитый с прицела пистолет скрыт за моим рванувшим вправо телом... Ага, появился.
Невидимая сила выдёргивает Рону куда-то в сторону кухни. Она падает, в дверном проёме хорошо видны ноги в домашних тапочках. Ещё преступник?
Обозначающая пистолет точка смещается вниз — неизвестный опускает пистолет, осознав, что целиться больше не в кого.
Ноги, дёрнувшись, рывком исчезают из проёма. Дверь закрывается от мощного пинка.
Конец фильма.
— Она вас спасла, — говорит следователь, проделывая обратные манипуляции с монитором. — Позволила вам убежать. А сама погибла. Думаете, совпадение?
Я ему чуть в рожу не двинул за цинизм.
— Совпадение в чём?!
— Вы приехали после долгой разлуки, и произошло убийство.
Выдав эту тираду, коп и сам понял, что получилось некрасиво. Он захлопнул пасть, пожевал губами, с излишним рвением забарабанил по клавиатуре.
Но работа есть работа, и никто не сказал, что все вопросы обязаны мне нравиться.
— Как считаете, какие предпосылки заставили убитую написать вам сообщение, а не звонить?
Совсем уж кретином прикидываться опасно, надо что-то говорить, желательно, связное.
— Рону заставили написать, опасаясь, что в случае звонка она попросит о помощи.
— Я тоже так думаю. Что вы можете сказать о поведении неизвестных в доме?
— Стояли, ждали. Устроили засаду.
— Не просто засаду, а хотели вас взять живым! — следователь для убедительности шлёпнул ладонью по столу. — Только этим объясняется то, что вас не застрелили сразу, едва открылась дверь.
С очевидным следует соглашаться полностью. Или частично.
— Хотели бы застрелить — шлёпнули бы на улице.
От этих слов лейтенант внезапно обиделся:
— Вы недооцениваете работу полиции. Умышленное убийство на улицах нашего города — прямой путь в тюрьму! Слишком много вложено в безопасность и в заботу о жителях. У нас, простите, такая публика проживает!.. — торжественно поднятый вверх указательный палец как бы символизировал высоту социального статуса курортных обывателей. — Приходится соответствовать. Пуля ещё долететь не успеет, а тревога уже сработает!
— Тогда кто убил Рону?
От этого простенького вопроса он сдулся.
— Её застрелили в доме, за дверями, предварительно отключив все охранные системы, — звучало недовольно, точно лейтенанту приходилось отвечать за чужие промахи. — И я вам про нашу систему защиты правопорядка сообщил не затем, чтобы похвастаться. Дело в другом... Преступники не погнались за вами и не стали палить вслед потому, что понимали последствия. Они посчитали более разумным отказаться от преследования. Улавливаете, куда я клоню?
— Придут снова. Подготовятся лучше. Рисковать не будут, всё сделают наверняка.
— Вполне вероятно. Поэтому я и пытаюсь выстроить с вами доверительные отношения. Чем быстрее вы всё расскажете, тем быстрее мы их задержим.
... И так по кругу. До самого утра.
***
Копы отвязались от меня ближе к обеду, да и то, когда я, устав от бесконечной трепотни о случившемся, начал требовать положенного по закону адвоката.
До этого обходились без процессуальных условностей. В городе имелся всего один защитник прав с лицензией, из-за чего мне предложили провести «дружескую беседу», отложив процессуальные формальности. Адвокат, видите ли, имел обыкновение спать по ночам и очень не любил, когда его будят.
Я не возражал. Тем более, бесплатный представитель моих интересов будет, преимущественно, бесплатный, а не представитель интересов. Статист, отрабатывающий общественную повинность без толики заинтересованности. А для настоящего адвоката пока рано. Полиция вела себя корректно, обвинения не выдвигала.
Внимательно изучив довольно объективный протокол, составленный следователем, подписал.
— Вы остановились в хостеле? — закрывая файл с документом, поинтересовался представитель власти.
— Верно.
— Попрошу вас не покидать город. Возможно, появится необходимость в нашей повторной встрече.
— Вы ограничиваете право на перемещение? — изумился я, с одной стороны понимая обоснованность запрета, а с другой... да пошли они на хер!
— Что вы! Всего лишь прошу. Как свидетеля по очень важному делу. Но могу и ограничить. Прокурор не откажет. Убийство, как-никак.
— Буду на связи.
Из участка я направился в хостел, отмахнулся от своих новых друзей, полных энтузиазма поразвлечься, и завалился на кровать. Хотелось побыть в одиночестве.
В голове вертелись рукава Роны и необъяснимая досада от того, что полковник меня даже матом не покрыл после побега. Мог бы и позвонить, наверняка номер у него уже имеется.
Так и вырубился, в полном смятении. Организм потребовал отдыха.
Из участка позвонили через четыре часа, пугая срочными новостями и приглашая немедленно явиться к следователю.
***
Полицейский, несмотря на мятый вид после бессонной ночи и почти закончившегося трудового дня, лучился самодовольством. Неторопливо повернулся, важно кивнул, отвечая на моё приветствие. Предложил сесть.
— Мы поймали убийц госпожи Бауэр, — солидно сообщил он, сведя руки на животе. — Вычислили по ряду признаков и оставленным ими следам. Поэтому у меня к вам
