Валентина Ососкова - Самый маленький офицер
Сиф почувствовал мощный удар в грудь, так что перехватило дыхание. Будто молотком всмятку разбили грудную клетку. «Ранен?» – мелькнула неуверенная мысль, в то время как тело заученно откатилось в сторону, вскочило и без сил рухнуло обратно, вниз. Кислород в лёгкие не проходил. Мир мерцал, скрываясь в красных пятнах. Кашляя – во рту появился солёный привкус, Сиф поднялся на четвереньки – вслепую – пошатнулся и встал. «Для убитого я двигаюсь слишком… просто двигаюсь», – радостно заключил он, в перерывах между попытками вдохнуть, и, не раздумывая, бросился вдоль по улице. Ну, ему показалось, что бросился – на деле удавалось неловко хромать. Он ещё успел заметить, как баюкающий руку Хамелеон свернул в переулок, но тут сбоку раздался крик, и принадлежал он точно не Тилю:
– Си-иф! Подожди!
Из-за угла выбежала Алёна. Сиф уставился на неё так, как если бы девушка на его глазах спустилась с неба. Мелькнула мысль, что это с чего-то пошли галлюцинации – вон, Алёна мерцала, то исчезая в заволакивающей мир темноте, то снова появляясь…
– Ты… откуда здесь? – стараясь втолкнуть в лёгкие побольше воздуха и при этом говорить членораздельно, спросил Сиф. Ни то, ни другое до конца не удавалось – от каждого вдоха мир заволакивало пеленой от боли, словно что-то там, внутри, раскололось, и острым краем впивалось в лёгкие.
– Ты… Мы… Я… – Алёна тоже запыхалась и никак не могла связно объяснить. – Опять ты… в неприятности?
Сиф с удивлением отметил, что для раненного в грудь он чувствует себя подозрительно хорошо. В смысле – он вообще жив. Рёбра саднило, навевая мысль о кузнечном молоте, до сих пор не удавалось полноценно вдохнуть, но… не было самой раны, если не считать, конечно, «драного», наверняка разошедшегося по швам загривка, который пульсировала болью не хуже груди. Чувствуя весь торс стеклянным, от любого неудачного вдоха готовым развалиться на две саднящие половинки, мальчик стоял и силился понять: что же это тогда было, если не выстрел?
Сиф сделал ещё несколько шагов по инерции, затем окончательно остановился. Алёна поравнялась с ним, и они некоторое время молчали, глядя в никуда. Потихоньку Сиф начал получать от тела иные сигналы, кроме того, что грудь и спина болят, и осознавать мир целиком, а не осколками мозаики. От остановки закололо в боку, перед глазами плясало пятно от фонаря – оказывается, уже стемнело. Сзади слышались торопливые шаги, Хамелеон благополучно исчез из виду, а Алёна только-только перевела дыхание.
Мир в свете пронзительно-ярких, по-столичному, фонарей казался набором нелепых плоских декораций, и Сиф от этого почувствовал беспомощность – словно пытаешься перекроить спектакль по своему вкусу, когда сценарий уже утверждён. Вот шаги приблизились, и тело испуганно само рванулось вперёд, но безуспешно: чьи-то руки крепко сгребли мальчика в охапку, холодя шею рифлёной рукоятью пистолета, так что Сиф не мог даже пошевелиться. Грудь пронзило болью, сердце сбилось с ритма и начало динамить удары, изредка торопливо навёрстывая упущенное. А потом одна рука догнавшего, сжимающая СПС, убрала пистолет в кобуру и крепко схватила Сифа за ухо.
– Это что за балаган, а? – рыкнул сердитый полковник.
Сиф ещё попытался шагнуть вперёд, но ухо не дало. Боль в грудной клетке потихоньку проходила, если дышать аккуратно и неглубоко.
– Это кто стрелял? – чуть более спокойно повторил Заболотин.
– Хамелеон, – Сиф, наконец, замер и привстал на цыпочки, чтобы облегчить участь уха. – Зато я теперь хорошо знаю, как выглядит он и ещё несколько людей из КМП!
Увы, к его удивлению, сообщение не произвело на командира должного эффекта. Никто не торопился Сифа хвалить за находчивость, да и ухо оставалось в тисках чужих пальцев.
– Пошли, – сердито бросил старший офицер и потянул за многострадальное ухо. – Цел?
– Ай, – скривился Сиф. – Уже нет. Ухо скоро станет совсем… ослиным…
– Что вполне подходит такому ослу, как ты! – отрезал Заболотин, но ухо отпустил и взялся за локоть, так что Сиф ещё раз скривился и втянул голову в плечи.
Полковник с Сифом и Алёна, которая испуганно держалась сзади, вернулись к месту драки с Хамелеоном. По асфальту всё так же были рассыпаны белые капсулы, Тиль даже не пытался их подобрать, деревянным истуканом застыв на тротуаре. Из кафе шума больше не доносилось, где-то рядом гудели на проспекте машины. Заболотин толкнул Сифа к Тилю и приказал:
– Рассказывай. Пока милиция до нас добирается…
При виде друга Тиль ожил и потянулся было к рассыпанному ПС, но Сиф, на ходу собрав волю в кулак, молниеносно наклонился, сгрёб гранулы и ссыпал обратно в коробочку, которую немедленно отобрал командир.
– Я попал на собрание КМП, и Хамелеон в какой-то момент меня сумел раскусить, – в самых общих чертах рассказал Сиф. – И стрелял. И сбежал.
– И дураком оказался ты, – подвёл итог Заболотин, наклоняясь к «макару» Хамелеона, но руками его трогая. – Но дураком, оставшимся целым, как я вижу.
Сиф провёл рукой по груди и окончательно убедился, что раны нет. Выстрелом пропороло гавайку напротив одного из двух внутренних карманов – по касательной. В кармашке лежало что-то твёрдое, что, по-видимому, и приняло весь скользящий удар. Сиф достал металлическую иконку-складень Рождества с тропарём на второй половинке и с удивлением уставился на вмятину почти по центру. Так вот куда пришла пуля!
– Ого! – смягчился Заболотин. – Неслабо приложило. Синяк обеспечен, горе ты моё луковое, – но тут же вновь нахмурился и проворчал: – Полез в авантюру, чудом уцелел, ничего не дал и ещё стоит, светит красным ухом.
– Но я видел Хамелеона!
– Спасибо, теперь мы все поверим в его существование! – язвительно ответил Заболотин. – Если вообще есть такие, кто не верил.
Сиф совсем понурил голову, вертя в руках иконку, и робко сказал:
– А у Тиля теперь крупные неприятности. Его Хамелеон теперь просто убьёт.
Полковник взглянул на Тиля, словно впервые его увидел, и недовольно, но на самом деле стараясь показаться строже, чем есть, сказал:
– У милиции он будет в безопасности, пока всё КМП не переловим.
– Но ваше-скородие! – взмолился Сиф.
– А что ты предлагаешь?
– Не знаю, – упавшим голосом признался мальчик, чувствуя себя на редкость никчёмным. Его «авантюра» ничего, кроме опасностей и проблем другу не принесла. Действительно, что даст внешность Леона? Объявить его в розыске – так он перекрасится, пострижётся, и уже не узнать. Снять с пистолета «пальчики»? Это даст информацию, только если Хамелеон уже как-то и когда-то засветился. Ну и при проверке подозреваемых.
