Андрей Бондаренко - Карибская сага
Странен был и багаж пришельцев: кроме многочисленных баулов и чемоданов присутствовало ещё около сотни больших металлических клеток с очень толстыми поперечными прутьями и крепкими запорами.
Долго в городке экспедиционеры не задержались. Не торгуясь, заезжие господа скупили всех имеющихся в наличие мулов, разнообразное продовольствие и походное снаряжение, наняли в качестве проводников и помощников на все руки дюжину местных бездельников, после чего отбыл сей немаленький караван (только для перевозки клеток потребовалось сорок мулов), в джунгли – в неизвестном направлении, с неизвестной целью…
Прошёл месяц, в течение которого жители Сан-Анхелино изнывали от любопытства – для чего же всё-таки loko gringos отправились в джунгли? Уж больно клетки имели внушительный вид и явно предназначались не для попугаев или иных пернатых пленников.
И вот, это свершилось! По улице Гроба Господня, центральной улице городка, важно выступала очень странная процессия. Усталые и явно испуганные мулы, нервно тряся ушастыми головами, везли клетки, в которых сидели, лежали и стояли дикие камышовые коты и кошки: совсем ещё котята и здоровенные матёрые особи, полосатые и одномастно-бурые, вопящие на все лады и гордо молчащие, презрительно сплёвывающие по сторонам.
– Valgame dios! – многоголосо выдохнула удивлённая толпа любопытных, не готовая определить сразу своё отношение к происходящему…
Дикие камышовые коты (как, впрочем, и кошки), – создания достаточно злобные и нелюдимые. Но, всё же, здесь их уважали: обитали они в самых болотистых местах джунглей, не привлекавших людей, жили очень скрытно, никогда не появлялись в человеческих поселениях, но зато и никогда не воровали из охотничьих капканов кроликов и перепёлок, – а ведь даже ягуары подчас не брезговали такой лёгкой добычей.
Короче говоря, камышовых котов воспринимали как пусть и нелюбимых, но, всё же, достойных соседей и – поскольку попадались они на глаза нечасто – как некую редкую достопримечательность джунглей, о которой так принято рассказывать всякие байки и небылицы за дружескими посиделками.
И тут сотни этих «достопримечательностей» заключены в клетки подозрительных чужеземцев, за крепкими запорами.
Заволновались горожане, заспорили…
И где-то через час выборные, во главе с самим Comandante, уверенно вошли в холл отеля «El Nacional», где квартировала «La Expidicion», дабы потребовать однозначных объяснений.
Многочисленные сторонники правдоискателей, уже на всякий случай наспех вооружённые – кто кухонным ножом, кто булыжником, выдранным из мостовой, рассредоточились по ближайшим улочкам и застыли в нетерпеливом ожидании. Народы, рождённые под тропическими Созвездьями, всегда склонны к поиску правды. А если эти поиски сопряжены ещё и с возможностью «побряцать оружием», то и удовольствие можно получить двойное.
Однако, на этот раз – сорвалось…
Минут через десять Comandante задумчиво вышел из отеля, забрался на пустующий постамент памятника Великому диктатору – сам памятник был сброшен с постамента много-много лет тому назад, во времена какой-то давнишней, уже всеми позабытой революции – и громко объявил собравшимся:
– Уважаемые граждане Сан-Анхелино! Я, Comandante Педро Сальвадор, подтверждаю, что «La Expidicion», руководителем которой является уважаемый профессор Бруно, действует строго в рамках Лицензии, выданной в столице и подписанной секретарём самого El Senor Presidente. Эта Лицензия разрешает профессору Бруно отловить в джунглях сколь угодно много диких камышовых котов и кошек, которые беспошлинно могут быть вывезены за пределы Республики, так как должны в дальнейшем послужить благородным целям на благо всего человечества. А именно, будут являться, я бы сказал, подопытными единицами при проведении профессором Бруно важных медицинских опытов по созданию чудодейственной вакцины практически от всех болезней. Поэтому, учитывая законность действий «La Expidicion», и осознавая особую значимость опытов уважаемого дона профессора, военные власти Республики – в моём лице – берут «La Expidicion» под свою опеку, и полувзвод солдат будет выставлен на охрану имущества уважаемых господ незамедлительно…. Инцидент полностью исчерпан! Прошу, настоятельно прошу уважаемых сограждан разойтись по домам! Viva El Senor Presidente!
«Большая бумага» для жителей тропических стран (в мирное время, если не предвидится очередная революция или какая-нибудь иная весёлая заварушка), является непререкаемым авторитетом.
Медленно и уныло расходились несостоявшиеся защитники дикой природы. Кто-то домой, кто-то в ближайшую pulperia – дабы стаканчиком-другим поправить испорченное настроение, вставляя попутно булыжники в пустые гнёзда мостовой…
И только Джедди не успокоился. Вечером этого же дня он, пользуясь тем, что охранники, приставленные Comandante к гостинице «El Nacional», беспечно ушли праздновать именины капитана Большого Сида – больно уж настойчиво капитан приглашал, – беспрепятственно вскрыл хлипкие двери гостиничного помещения, где хранились клетки с полосатыми пленниками, открыл все запоры да и выпустил кошачью братию на все четыре стороны.
И сошло бы, возможно, всё Джедди с рук, да вот только коты, оказавшись на воле, подняли невообразимый вой. Это они пели гимн Свободе – единственному и поэтому бесценному достоянию кошачьей нации.
Людям, погрязшим в своих мелких стремлениях к золоту, особнякам, модным машинам, власти и прочей дребедени, уже нипочём и никогда не понять, что такое она есть – Свобода, и какова её истинная ценность…
Как бы то ни было, но на все эти оглушительные вопли незамедлительно прибежали представители власти, да и повязали Джедди, как говорится, с поличным.
Состоялся суд. За вред, причиненный важной и законопослушной «La Expidicion», Джедди был приговорён к десятидневному заключению в местной тюрьме. В наших тюрьмах – очень строгие порядки: питание скудное, продовольственные передачи от родственников, как бы они не были богаты и уважаемы, не принимаются.
Хотя бы в тюрьме все должны быть равны…
И вот, через сутки после водворения незадачливого борца за справедливость в то место, от которого никому и никогда не стоит зарекаться, в вентиляционном штреке, питавшем камеру свежим воздухом, раздался странный шум: скрежет от соприкосновения чего-то острого с каменной кладкой, отчаянное фырканье, усталые тяжёлые вздохи.
Ещё через пару минут из вентиляционного отверстия в потолке выпала и ловко приземлилась на все четыре лапы большая камышовая кошка, державшая в зубах жареную куропатку, очевидно, где-то ловко позаимствованную.
Неожиданный гостья, приветственно проурчав что-то неопределённое, грациозно проследовала к кровати, на уголке которой восседал Джедди, и аккуратно положила принесённый провиант на грязную тюремную подушку.
