Джеймс Кервуд - Пылающий лес
Дэвид просунул толстый конец оленьего рога между двумя березовыми перекладинами, но прежде чем он успел навалиться на него всей своей тяжестью, из-за угла замка послышался голос, громко звавший калеку Андрэ. В тот же миг показался Роджер Одемар, бежавший под окном все с тем же криком «Андрэ!»
Дэвид крикнул ему, и Черный Роджер, с непокрытой головой, с обнаженными руками и дико сверкавшими глазами, обернулся и взглянул вверх сквозь дымную пелену.
— Минут двадцать тому назад он пробежал по этой дорожке, — крикнул Дэвид. — Он скрылся в лесу у разбитой сосны. И он плакал, Черный Роджер, плакал, как малый ребенок!
Черный Роджер не дослушал, бросился к старой сосне и скрылся там же, где раньше скрылся калека. Дэвид навалился тогда всей своей тяжестью на олений рог; сначала медленно поддалась одна из крепких березовых перекладин, за нею другая, третья, и наконец нижняя половина окна была вполне свободна. Он высунул голову и не увидел поблизости никого. Потом свесил из окна ноги и, повиснув во весь рост на подоконнике, спрыгнул на землю.
Он сразу же взглянул в ту сторону, куда скрылся Роджер Одемар, потому что неудержимый порыв толкал его теперь броситься в свою очередь по этому же пути. С минуту он колебался, охваченный желанием отыскать сперва Кармин Фэнчет и, схватив ее за горло, спросить, что вместе со своим любовником она сделала с Мари-Анной. Однако перевес взяла твердая решимость свести все счеты с самим Черным Роджером. Черный Роджер скрылся в лесу; он отделился от своих людей. Этот незаменимый случай нужно было использовать.
Он был уверен, что Мари-Анна осталась на плотах, и его мало тревожила мысль, что от надвигавшегося пожара мог сгореть дотла весь замок Булэнов. Замок не интересовал его теперь. Ему нужен был только Черный Роджер, и, бросившись к старой сосне, он подобрал валявшуюся на дорожке дубину.
Лишь только он вошел в лес, дорога превратилась в едва заметную тропинку, очень узенькую, с тянувшимся по обеим сторонам густым кустарником. Дэвиду ясно было, что люди здесь не часто ходили. Он бросился по ней и через пять минут вышел на большую окутанную дымом поляну, и здесь он понял, почему замок Булэн не может сгореть. Очищенная от кустов и травы и частью вспаханная просека простиралась в ширину на ружейный выстрел, она лежала таким широким полукругом, который он едва мог охватить глазом сквозь дымную пелену. Так Черный Роджер обезопасил свой уединенный замок и вместе с тем предоставил пашни своим людям. Продолжая идти по еле заметной тропинке, Дэвид увидел в самой середине просеки длинную полосу пшеницы, еще зеленой и очень густой. Там и сям в дымном тумане слышались человеческие голоса: это живущие в замке люди сторожили и охраняли широкую полукруглую поляну.
Он не встретил никого, пересекая эту открытую поляну. Заметил только на мягкой земле глубокие и широко расставленные следы, следы торопившихся людей, которые сказали ему, что здесь пробежали до него Черный Роджер с калекой.
Следы вывели его на еще более узкую тропинку, которая через лес вела прямо в сторону пожара. Он пошел по ней. Отдаленный гул сменился теперь глухим ревом над вершинами деревьев, ветер подул сильнее, и гуще становился дым. Около мили прошел он по этой тропинке и наконец остановился. Дальше идти было нельзя. Ревущий огненный вихрь склонял и валил деревья, с каждым шагом все горячее становился воздух. Некоторое время он простоял неподвижно, тяжело дыша, глядя в лицо смертельной опасности. Куда же девались Черный Роджер и калека? Что за безумие могло завлечь их дальше по этому пути смерти? Или, может быть, они бросились в сторону от тропинки? Может быть, только он один находился в опасности?
И как бы в ответ на эти вопросы, он услышал впереди громкий крик. Это был голос Черного Роджера, неустанно звавшего калеку.
— Андрэ!.. Андрэ!.. Андрэ!..
Что-то поразило в этом крике Карригана. В нем было столько ужаса, столько дикой мольбы, которая тонула по временам в шуме ветра и стоявшем в воздухе гуле. Дэвид уже повернул было назад. Он и так слишком близко подошел к последней роковой черте, но этот крик Черного Роджера ударил его словно бичом. Он бросился в хаос дыма, не чувствуя больше под ногами тропинки и устремившись прямо на голос Черного Роджера, который еще раза два донесся до него. Снова он почувствовал в своих жилах охотничью кровь. Там, впереди, находился человек, которого он искал, и никакая смертельная опасность не могла его остановить на пути к этому человеку. Где оставался живым Черный Роджер, мог остаться в живых и он. Крепче сжав в руке дубинку, он побежал через низкий кустарник, хлеставший его по рукам и лицу.
Он достиг подножия какого-то холма и услышал с его вершины крики Черного Роджера. Это был громадный обнаженный холм, поднимавшийся на сто футов над лесом; когда Дэвид поднялся на его вершину, у него занялся дух. На север и на восток перед ним тянулись леса, окутанные густой пеленой дыма. В этом дыму что-то смутно маячило и Дэвид протер себе глаза в горячем желании рассмотреть это яснее. За милю или за две отсюда пожар, казалось, разбивался о какую-то мощную преграду. Справа и слева от нее он слышал глухой рев, а прямо перед ним была грозная стихия огня и дыма. И оттуда вновь до него донесся крик:
— Андрэ!.. Андрэ!.. Андрэ!..
Дэвид снова взглянул на север и восток. Крутящиеся облака черного дыма вихрем неслись к небу, а под их зловещим покровом, словно огненные кони, по вершинам сосен и кедров бежали языки пламени. Если огонь доберется до него, надежды на спасение не будет: ведь ему нужно целых полчаса, чтобы добежать до просеки, тогда как огненное кольцо замкнет его уже через четверть часа.
Его сердце отчаянно колотилось, когда он быстро спустился с холма и бросился в ту сторону, откуда слышался голос Черного Роджера. Лесной пожар в одной стороне наткнулся на какую-то преграду, и Одемар мчался туда, как безумный, выкрикивая по временам имя калеки. Все время он оставался впереди, пока наконец, пройдя около мили от холма, Дэвид не вышел на берег широкого потока и не увидел того, что являлось преградой пожару. Перед его глазами поток разделялся на два рукава, а вдоль каждого берега тянулась широкая просека, проложенная топорами людей Черного Роджера, предвидевших этот день огненного моря.
Карриган плеснул себе в глаза нагревшейся водой, а потом оглянулся. Пожар прошел, дымовая пелена поредела, и недавно зеленевший мир лежал перед ним черным трупом. Кругом все тлело и дымилось; глубокий чернозем был еще полон огня. Маленькие огненные языки еще лизали тысячи обуглившихся пней. Но ветер утих, и теперь уже слабо доносился замиравший вдали гул пожарища.
