Николай Чергинец - Вам — задание
Метрах в трехстах виднелась деревня. В ней домов двадцать, не более.
Купрейчик убедился, что их не будет выдавать блеск стекол бинокля, и начал наблюдать. Чуть левее деревни шли работы. Старики и женщины под надзором немцев рыли окопы. Гражданских людей в деревне не было видно, и Купрейчик подумал: «Всех выгнали на работу, торопятся». Он положил перед собой лист бумаги и начал наносить схему строящихся оборонительных сооружений. Неожиданно Луговец тронул его за плечо и тихо сказал:
— Лейтенант, посмотри, кажется, нашего ведут, — и он рукой показал на группу немецких солдат, которые вели перед собой человека.
Купрейчик перевел бинокль на них и увидел, что немцы конвоируют красноармейца. Четко была видна разодранная гимнастерка, на голове — грязная, в кровавых пятнах повязка. Двое немцев держали наизготовку автоматы, остальные шли сзади, оживленно жестикулировали, разговаривали между собой.
— Точно, красноармейца ведут, сволочи! — взволнованно проговорил лейтенант, неотрывно глядя на них в бинокль.
Немцы завели пленного солдата во двор второго от края деревни дома. Один из них вошел в дом и через минуту вышел в сопровождении офицера, на голове которого была фуражка с высокой тульей. Офицер приблизился к пленному, стал что-то говорить ему. Немцы, пришедшие вместе с конвоирами, столпились возле них, и разведчики уже не могли видеть ни красноармейца, ни немецкого офицера. Неожиданно толпа расступилась, и Купрейчик со своими солдатами увидели, что пленный лежит на земле, а офицер и солдаты бьют его ногами.
— Что они делают? Они же убьют его! — вскрикнул Губчик. — Товарищ лейтенант, разрешите, я их из автомата?
— Не кричи, Петя. Нам нельзя себя обнаруживать. Для нас главное — разведка и выдержка. — Купрейчик неожиданно зло выругался и добавил: — А это мы им обязательно припомним.
А немцы продолжали бить красноармейца. Он уже не двигался и лежал не защищаясь. В бинокль было видно, как бессильно дергалась его голова после каждого удара ногой. Купрейчик, сжимая побелевшими пальцами бинокль, сказал:
— Да и с автомата на таком расстоянии им вреда не причинишь, только выдашь себя!
Луговец и Губчик видели, сколько труда стоило лейтенанту сдержаться. Наконец немцы перестали избивать пленного, и он, раскинув руки, неподвижно лежал на середине двора. К нему подошли двое и, взяв за ноги, потащили в угол двора. Там находился сарай, а рядом небольшая пристройка, где обычно держат свиней. Смеясь, они затащили туда пленного и закрыли дверь.
— Дай бог, чтобы он выжил, — глухо проговорил лейтенант, — ночью мы нагрянем сюда.
Они пролежали еще около двух часов, прежде чем лейтенант оторвался от своих записей и схем. Он протянул бинокль Луговцу:
— На, Женя, наблюдай, фиксируй, в какие дома немцы заходят, считай, а я с Петром прогуляюсь дальше вдоль леса. Попробуем переговорить с кем-нибудь из местных. Видишь, из леса бревна возят.
Действительно, немцы подвозили бревна к траншеям, а разгружали их женщины и старики. Купрейчик подумал, что остальные жители деревни, наверное, рубят лес.
Они осторожно двинулись в глубь леса. Через полчаса оказались у дороги, по которой с ревом проходили грузовики с бревнами, медленно проезжали телеги, запряженные лошадьми.
Купрейчик долго наблюдал за дорогой, и Губчик, не выдержав, спросил:
— Товарищ лейтенант, чего мы ждем? Давайте я подойду к любому мужику, который будет ехать на телеге, и поговорю с ним.
— Э-э нет, дорогой, — чуть улыбнулся Алексей, — ты не торопись. Полежи, понаблюдай сначала, а главное пораскинь мозгами, кого лучше окликнуть. Мужика или бабу. В таком деле можно и на беду напороться. Ведь кто мог остаться при немцах из мужиков? Или беспомощный старик, или подросток, или же трус, а может, тот, кто их власть признал. Все другие мужики в Красной Армии или в партизаны подались. Ты присмотрись, мимо нас проходят и такие, кто мог бы не вожжи, а винтовку в руках держать. Так что лучше нам к женщине обратиться. Она в такой ситуации надежней.
Губчик замолчал и терпеливо ждал, когда командир заговорит с ним. Наконец на дороге показалась телега, на которой лежали два довольно длинных бревна. Рядом с телегой шла, тяжело переставляя ноги, пожилая женщина. Дорога была пустынна, и Купрейчик рискнул. Он встал и окликнул женщину:
— Мамаша, мы — красноармейцы! Но бойтесь нас, лошадь привяжите к дереву и подойдите к нам, спросить кое-чего хотим.
Женщина испуганно оглянулась и сделала несколько шагов вперед.
— Да вы не бойтесь нас, — начал снова успокаивать ее Купрейчик, — мы свои — советские!
Женщина, привязав вожжи за дерево, направилась к разведчикам, настороженно ощупывая их взглядом, рассматривая их странную одежду.
Купрейчик понял, что ее смущает, улыбнулся и расстегнул куртку:
— Да мы свои, мамаша, свои! Мы разведчики и поэтому так одеты!
— Родненькие, и вправду свои! Тут же кругом немцы, вам уходить надо!
— Не волнуйтесь, все будет хорошо! Вы лучше скажите, куда лес возите?
— Как куда? Нас же всех немцы на работы выгнали, окопы строим.
— Что же вы окопы против своих строите? — спросил Купрейчик и сразу пожалел.
Женщина посмотрела на него широко раскрытыми глазами и вдруг заплакала:
— Ой, миленькие вы мои, моих же четверо сыновей в Красной Армии, а сама, выходит, немцам помогаю! Как подумаю об этом, так хоть в петлю лезь! Они же всех: и стариков, и баб, и даже малолетних детей на работы выгнали. Троих, кто не вышел, — расстреляли, а дома керосином облили и сожгли.
В этот момент послышался шум мотора, и лейтенант быстро сказал:
— Возвращайтесь к лошади и сделайте вид, что с телегой или с лошадью возитесь, а когда машина пройдет, поговорим еще.
Только женщина подошла к лошади и взялась за уздечку, как показался тяжело груженный лесом грузовик. Чадя дымом, он медленно проехал мимо. Лежа в кустах, разведчики успели увидеть, что в кабине сидели двое: шофер и солдат, скорее всего автоматчик.
Как только машина скрылась за ближайшим поворотом, женщина быстро подошла к разведчикам. Вытирая глаза кончиком вылинявшего ситцевого платка, сказала:
— И когда уж вы прогоните их?
— Прогоним, мамаша, обязательно прогоним! — пообещал Купрейчик и спросил: — Вы не знаете, что за часть у вас в деревне стоит?
— В деревне находится ихняя строительная часть. Она и строит окопы. Но есть и другие немцы. Они с другой части. Эти самые опасные. Вчера привели одного партизана, так вы бы посмотрели, как они измывались над ним. И били, и кости ломали — все выпытывали, кто он и где другие партизаны находятся.
