Александр Бруссуев - Кайкки лоппи
— Во, дела! — сказал Юра. — Какие страдания, какой сюжет! Так я побежал за пивом!
10
Совсем скоро экипаж узнал, что в независимом Таиланде, не прекращаясь, идет какая-то война. Всем даже временами казалось, что она не совсем гражданская.
Дело в том, что стали на судно грузить в большом количестве рефрижераторные контейнера. По максимуму, штук этак шестьдесят. Каждый рефконтейнер подключают к судовой сети — поехали! 4 киловатта на всякий агрегат, генераторы работали на пределе. Три — четыре ящика всегда ставили отдельно.
Температура внутри контейнеров под минус тридцать. Во всяком случае, должна была быть. Старпом при каждой погрузке был обязан это дело проконтролировать. Иначе — беда, приходилось деду и старпому по приказу мастера лезть и устранять неисправность. Все это бесплатно, в свободное от работы время, то есть — ночью.
По идее ремонтами такой хитрой холодопроизводящей техники должен заниматься специально обученный человек. В Советском Союзе этим делам учили пять лет в институте. Но капитан, как правило, человек убогий, далекий от способности логично мыслить, а кампания по своей сволочной сущности пытается экономить на всем, поэтому поступает приказ — и дед со старпомом лезут в трюм, либо на крышку трюма к злополучному неморозящему контейнеру и начинают ремонт. Стармех проверяет предохранители, нажимает на все кнопки на блоке управления, в надежде, что агрегат заработает, а старпом светит фонариком. Иногда еще привлекается боцман для пущей важности. Толку от этого ремонта, как правило, никакого. Но надо делать — Приказ!
Поэтому Макута всегда сам обходил и браковал на берегу холодильные ящики, чтоб не случилось в рейсе неприятности. Но однажды облажался.
Звонит он в каюту стармеху и предлагает встретиться. Джон сразу понял — контейнер разморозился. Да и погода как раз подходящая: обрывки облаков пытаются закрыть собой полную луну, но безуспешно. Дождь прошел, ветерок дул крепкий, но не очень — шапку с головы не сбивал. Вообще-то, не шапку — каску, точнее — каски. Старпом и боцман уже ждали, отсвечивая безопасными головными уборами. Дед одевать такую дуру себе на голову не стал, не барское это дело.
— Что, Макута, алес капут рефконтейнеру? — спросил Джон в качестве приветствия.
— Недосмотрел, виноват, — понурил голову тот, даже не пытаясь по филиппинскому обычаю отпираться.
Делать нечего. Сверху в свою подзорную трубу глядит в дрянь пьяный Ван Дер Плаас, сзади ревут вентиляторы, спереди нет-нет, да и брызнет через клюз волна, как гейзер. В каютах спят урки, беспокойно пытается устроить свое тело в удобной позе упившийся пивом Синий, а им, троим, выпало спасать от разорения кампанию.
Порченный контейнер стоял как раз по носу, вместе с тремя другими, находясь на приличном — в трюм — расстоянии от других.
— Ну и запах тут у вас! — сказал дед, когда они забрались на место. Пахло действительно премерзко — так тухлая рыба не воняет. Позднее, с содроганием вспоминая те ароматы, Джон удивлялся: как некоторые бывалые люди характеризуют тот дух «сладковатым»?
Макута ничего не ответил, только развел руками, а боцман вообще отвлекался: он, как самый опытный человек на палубе, начал поднимать и отряхивать свои ноги. Действительно, с контейнера не только оглушительно пахло, но и текло.
— Да здесь минуса при погрузке и не стояло! — сказал Джон и указал на приборную доску. Там маленькое электронное табло указывало +0,5 градуса Цельсия.
— Обманули, сволочи, — резюмировал старпом. — Может быть, можно попытаться как-то исправить?
— Боцман! Свети! — приказал дед, так как фонарь оказался у того в руках.
Но урка-боцман, вместо выполнения, направил фонарь сначала в лицо Макуте, потом на колено Джону, потом вообще куда попало и, в конце концов, вообще его уронил. Тот, как шпагой, на краткий миг, пронзив ночное небо, улетел куда-то под крышку трюма.
— Ты чего? — удивился полуослепленный старпом.
Но боцман ему не ответил, он сам чуть не полетел за фонариком, дед еле успел перехватить. Обморок — дело привычное. Не хватает кислорода, высокая температура окружающего воздуха, организм — бац и отключился от перегрева. Но такое случается в основном в трюмах, где свежее дыхание ветерка напрочь исключено. Поэтому туда, как правило, и лазили по трое: один работает, другой светит, третий в отключке.
Дед пожал плечами, Макута подхватил увядшего земляка под ноги, и они вдвоем выволокли босса на край крышки. Расположили так, чтобы свежий ветер задувал в лицо, но одновременно вместе с этим не сдернул вместе с головой прикрепленную к ней каску.
— Чего это он? — спросил старпом.
— Может, съел чего? — предположил дед.
Однако жертвоприношение не помогло, рефконтейнер не заурчал своим компрессором и не понизил температуру. Наоборот, на панельке уже читалось +0. 7 градуса. За фонариком лезть было неохота, но тут в очередной раз гордо расправилась из несерьезной облачности луна, так что стало совсем светло.
Дед начал один за другим проверять предохранители, вызванивая их поочередности тестером. Как и ожидалось — все в порядке. Что дальше делать, Джон, конечно, знал, но не очень. Отвлекшись на работу, он и не заметил, что Макута очень напрягся, даже просто одеревенел, замерев. От вони хотелось блевать или тоже хлопнуться в обморок.
— Господь — пастырь мой. Я ни в чем не буду нуждаться — он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим. Подкрепляет душу мою, направляет меня на стези правды, ради имени своего, — внезапно донеслось до слуха деда шепот старпома, который он и сразу воспринять-то не смог. Слова, произносимые на английском, показались Джону знакомыми.
— Если я пойду, и долиною смертной тени — не убоюсь зла, потому что ты со мной. Твой жезл и твой посох — они успокаивают меня. Ты приготовил предо мною трапезу ввиду врагов моих, умостил елеем голову мою, чаша моя преисполнена. Так благость и милость да сопровождают меня во все дни жизни моей, и я пребуду в доме Господнем многие дни, — закончил Макута.
— Аминь, — сказал дед.
— Аминь, — согласился урка.
«Боже мой, да это же двадцать второй псалом Давида!» — узнал, наконец-то, Джон. Не успел он поинтересоваться в столь необычных в таком месте словах, как Макута показал пальцем куда-то вбок:
— Смотри!
Там по носу судна, ближе к правому борту стоял еще один из этих рефконтейнеров-изгоев. Джон, уставился на него, чувствуя подвох, но, не понимая пока, в чем именно. Белый ящик, ничем не примечательный, разве только вполне работающий: на панели были различимы «минус двадцать восемь». Все, как и положено. Поворачивая голову к Макуте, дабы выяснить, в чем же дело, он замер на полуобороте.
