И Ряпасов - Неведомый город
Все рассмеялись выходке добродушного доктора.
— Успокойтесь, доктор, — сказала ему мисс Кэт, — мы понимаем не больше вашего.
Дождь прекратился. Любопытство всех было возбуждено до крайнего предела. Все просили мистера Блома объяснить, как ему удалось устроить это феноменальное явление, на что он сейчас же согласился.
— Вы чувствовали, господа, — сказал он, — мое новое изобретение — дирижабль-невидимку…
— Невидимый дирижабль!!! — вскричали все хором. — Да этого не может быть!..
— Почему же? Ведь все вы слышали трубу и видели конфетти…
— Видеть-то видели, но уж очень все это несуразно. В моей голове никак не умещается мысль, что человек может лишь чувствовать тело, а не видеть его, да еще при свете дня! — экзальтированно говорил студент.
— А между тем все, что я сказал, верно, — ответил ученый. — Есть много предметов, которые чувствуются, а незримы, здесь большую роль играет расстояние. Вблизи вы увидели бы этот снаряд, а вдали он делается незримым.
— А как же мы не слышим шума моторов? — спросил инженер.
— Шум не слышен потому, что аппарат снабжен специальными глушителями.
— Это я понимаю, так как это возможная вещь. Но все же не могу постигнуть незримости аэроплана.
— Не аэроплана, а дирижабля, мистер Березин. Новое изобретение скорее подходит к типу дирижаблей, чем к воздушным птицам. Суть же его невидимости в том, что поверхность аппарата сделана зеркальной.
— Зеркальной?!! Из чего же состоит зеркало?
— Вся поверхность, будучи покрыта блестящим металлом, имеет вид зеркала и отражает окружающие предметы. Если такой аппарат поднимется на 2.500 футов, то для зрителя с земли он становится абсолютно невидимым. Синева небес и облака будут отражаться в нем, как в зеркале, и дадут наблюдателю впечатление воздушного или облачного пространства.
— Вы великий человек, профессор, и вам, только вам приходят в голову замечательные идеи! — с жаром говорил Николай Андреевич.
— Вот и ошибаетесь, дорогой мистер Березин, — с легким смехом возразил мистер Блом. — Я только что говорил, что идеи носятся в воздухе, и опять повторяю то же. А в доказательство верности своего положения приведу известие, только что прочтенное мною в газетах. В них пишут, что один из моих соотечественников, барон А. Ронн, изобретает невидимый дирижабль. И, насколько я мог понять, он принял те же основания, которые положил и я.
— Удивительное совпадение! — промолвил доктор.
— Конечно, изобретение барона не будет иметь большого значения, так как он не может применить ни усовершенствованных двигателей, ни изменить некоторых существенных деталей, что возможно при широко оборудованных мастерских, какие имеются у меня.
— Как же я до сих пор еще не видал ни самого аппарата, ни мастерских, где он сооружен? — спросил инженер.
— Все делалось под покровом большой тайны, — отвечал мистер Блом. — Я лично придаю огромное значение новым дирижаблям с военной точки зрения. Они будут служить великолепными разведчиками, для которых недействительно никакое оружие.
— Да, нельзя бороться с врагом, которого не видишь, — подтвердил Руберг.
— Совершенно верно. И поэтому-то новым дирижаблям предстоит большая будущность.
— Интересно бы знать, почему все остановились на типе дирижабля, а не аэроплана, этой чудной воздушной птицы?
— Без моделей довольно трудно объяснить причину моего выбора. Аэроплан, если хотите, слишком угловат, плоскости его разбросаны в разные стороны и он очень велик. А тип дирижабля, имеющего форму сфероида, гораздо удобнее применять в качестве зеркала. Впрочем, завтра вы сами увидите эту разницу между аэропланами и дирижаблями.
— Так вы, мистер Блом, ознакомите нас с новым аппаратом? — спросил инженер.
— С удовольствием. В вас я найду истинного ценителя достоинств нового снаряда.
VIII. Дирижабли-невидимки
Теплое дыхание ясного летнего дня шло навстречу автомобилю, уносившему четверых пассажиров вверх по горной дороге. Скоро автомобиль остановился на каменистой площадке, где находились уже знакомые читателю гигантские аэропланы мистера Блома.
Здесь ничто не изменилось. Недвижно стояли механические птицы, всегда готовые взлететь в высь, к самым небесам. Огромные двери ангаров, словно исполинские щиты, по-прежнему безмятежно сияли на солнце зеркалом металла, как и тогда, когда их впервые увидели русские.
Мистер Блом — это был он со своими спутниками — прошел к дальнему щиту. Около колоссального входа, загражденного стальной дверью, оказалась незамеченная прежде маленькая дверца, ведущая в толщу скалы. Ученый, отомкнув ее бывшим с ним ключом, вошел внутрь. Небольшая комната, похожая на келью, была вся загромождена разнообразными приборами: ключами, цепями, блоками, рычагами, досками с хитроумным набором кнопок и т. п. предметами. Мистер Блом переставил несколько кнопок и нажал один из рычагов.
Огромная половинчатая створка входа начала открываться, как будто переворачивалась страница в гигантской книге. Тысячепудовое бронированное полотно двери, катясь внизу на роликах, медленно отходило к стене, открывая черную пасть внутренности горы.
Русские с тайным трепетом смотрели на двухаршинную толщу дверного полотна, могущего, в своем слепом стремлении открыться, раздавить человека, как жалкого муравья!..
«Только циклопы могли выковать эту дьявольскую дверь», — бормотал про себя доктор, вступая вместе со всеми под темные своды.
Помещение, которое мистер Блом называл ангаром, внезапно озарилось. Сотни лампочек заливали его морем почти дневного света. Своды обширнейшей пещеры терялись вверху на недосягаемой высоте.
— Вы, господа, желали видеть невидимое, — сказал мистер Блом, — смотрите и отдайте должное моим рабочим, создающим такие чуда искусства.
Центральное место в пещере занимало до дюжины странных сооружений, похожих внешностью на огромные яйца удлиненной формы. Яйцевидные предметы блестели, как полированное серебро, и отражали в себе тысячи огней, играющих на поверхности всеми цветами радуги. Русские и без объяснений мистера Блома поняли, что перед ними находится эскадра невидимых дирижаблей.
Действительно, это были чудеса строительной техники. На зеркальных стенках дирижаблей-невидимок нельзя было найти шва склепки, не было ни выступов, ни острых углов. Только у кормы виднелись две стабилизующих поверхности, небольших и не портящих общего вида. Аппараты казались выкованными из цельного куска металла.
