Роберт Стивенсон - Остров сокровищ (Пер. О. Григорьева)
Затем он приказал им развести костер, а сам стал спускаться с холма, опираясь на костыль и на мое плечо.
— Потише, потише, мальчик, — сказал он мне, — они могут броситься на нас, если увидят, что мы бежим!
— Заметьте это, доктор, — проговорил Сильвер, когда мы подошли к палисаду. — Да и мальчик расскажет вам, что я спас ему жизнь. И за то, если выйдет такой случай, вы замолвите за меня слово, не правда ли? Дело ведь идет о спасении не только моей жизни, но и его. И вы дадите мне хоть маленькую надежду, что поможете в трудную минуту?
Сильвер выглядел теперь иначе, чем в блокгаузе: голос его дрожал, и даже лицо точно осунулось, а щеки ввалились. Видно было, что он не на шутку боялся будущего.
— Как, Джон, неужели вы так боитесь? — спросил доктор.
— Я не трус, нет, — отвечал Сильвер. — Но, признаться, меня берет дрожь при мысли о виселице. Вы добрый и верный человек, лучшего я в жизни своей не видел. И вы не забудете, я знаю, того добра, которое я вам сделал!
С этими словами он отошел немного в сторону, чтобы не слышать нашего разговора, уселся на пень и стал насвистывать, поглядывая на дом и на товарищей, которые готовили завтрак.
— Итак, Джим, — с грустью сказал доктор, — вы здесь. «Что посеешь, то и пожнешь», вы знаете это. Видит небо, я не в силах бранить вас; скажу только одно, если бы капитан Смоллет был здоров, вы не решились бы убежать от нас. Вот что хуже всего!
— Доктор, — сказал я, рыдая, — не браните меня, я и так уже очень наказан. Ведь моя жизнь висит на волоске, и если я еще жив, то только благодаря Сильверу. Но смерть — это еще ничего. Я боюсь… Я боюсь пытки. Если меня станут пытать…
— Джим, — прервал меня доктор изменившимся голосом, — я не могу этого слышать. Перелезайте через забор, и убежим отсюда.
— Доктор, — сказал я, — ведь я дал слово!
— Знаю, знаю! — вскричал он. — Но я возьму на себя весь стыд и позор нарушенного слова. Я не могу оставить вас здесь, мой мальчик. Прыгайте скорее! Один прыжок — и мы понесемся с вами, как антилопы!
— Нет, — отвечал я, — ведь вы не сделали бы этого на моем месте, ни вы, ни сквайр, ни капитан. Сильвер доверился мне, и я не обману его. Но вы не дали мне кончить, доктор. Если они станут пытать меня, то я могу проговориться о том, где стоит шхуна, ведь я увел шхуну, и она стоит теперь в северном рейде!
— Шхуна! — вскричал доктор.
Я в нескольких словах рассказал ему о моих приключениях, и он молча слушал меня.
— Это судьба, — сказал он, когда я закончил. — Вы то и дело спасаете нам жизнь и думаете еще, что мы бросим вас здесь! Вы открыли заговор против нас, отыскали Бена Гунна — лучше этого вы ничего не сделаете, хотя бы прожили и девяносто лет. Ах, да, Бен Гунн… Сильвер, — позвал вдруг доктор, — я дам вам совет, — продолжал он, когда тот подошел ближе. — Не торопитесь искать клад!
— Но ведь я только этим и могу спасти и свою жизнь, и жизнь мальчика! — сказал Сильвер.
— Ну, тогда я могу сказать только одно: «Берегитесь криков, когда будете искать клад».
— Сэр, вы говорите намеками, и я не понимаю вас, как не понимал и того, зачем вы оставили блокгауз и дали мне карту!
— Я не могу сказать ничего больше, так как это чужая тайна; могу только подать вам слабую надежду: если мы с вами уцелеем к тому времени, когда выберемся из этой волчьей западни, то обещаю вам употребить все старания, чтобы спасти вас!
Лицо Сильвера просияло.
— И родная мать не сделала бы для меня больше, чем вы! — вскричал он.
— Это первое, что я вам могу сказать. А второе — держите мальчика около себя и, если понадобится помощь, зовите меня. Прощайте, Джим!
Доктор пожал мне руку через палисад, кивнул Сильверу и быстрыми шагами направился к лесу.
ГЛАВА XXXI
В погоне за кладом
— Джим, — сказал мне Сильвер, когда мы остались одни. — Я спас вам жизнь, а вы спасли теперь мою. Ведь я слышал, как доктор предлагал вам бежать, а вы отказались. Мы должны теперь крепко держаться друг за друга и тогда не пропадем!
Нам крикнули, что завтрак готов, и мы уселись на песке около костра. Видно было, что разбойники не жалели ни дров, ни мяса, последнего было изжарено гораздо больше, чем мы все могли съесть и, когда завтрак кончился, один из разбойников со смехом бросил в огонь оставшиеся куски. Но Сильвер, сидевший со своим попугаем на плече, ничего не заметил по поводу такой расточительности.
— Ну, друзья, — сказал он, — счастливы вы, что за вас думает такая голова, как моя. Теперь мы возьмем клад, а там будем искать и шхуну, и, наверное, найдем ее. Во всяком случае, преимущество на стороне тех, у кого есть шлюпки. Что же до заложника, то пока мы его побережем, а когда найдем клад, то дадим ему его долю за все добро, которое он оказал нам!
Разбойники весело смеялись этим словам, а у меня сжалось сердце. Я знал, что если бы только Сильверу было это выгодно, он пожертвовал бы мной, не долго думая. Но если бы даже он и сдержал свое слово относительно меня, то и тогда мне угрожала опасность. Что могли мы сделать с ним вдвоем против пяти здоровенных матросов, если бы у них проснулись какие-нибудь подозрения?
Меня беспокоила также судьба моих друзей. Почему они бросили блокгауз? В этом скрывалась какая-то тайна, как и в словах доктора: «Берегитесь криков, когда будете искать клад». Эти тревожные мысли не давали мне покоя, и на сердце у меня было очень тяжело. Не мудрено поэтому, что я почти ничего не ел и с грустью думал о предстоящих поисках клада.
Наконец мы отправились на розыски. Вероятно, наше шествие имело очень странный вид со стороны. Все были в матросском платье и все, кроме меня, вооружены. Впереди шел Сильвер с двумя ружьями, кортиком за поясом, пистолетами в каждом кармане и с Капитаном Флинтом на плече. За ним выступал я, обвязанный кругом толстой веревкой, свободный конец которой Сильвер держал в руках. Затем шли остальные матросы, одни — с заступами и лопатами, другие — с ветчиной, сухарями и водкой для обеда. Отправились мы в полном составе, не исключая и матроса с простреленной головой, и прежде всего спустились на берег к шлюпкам. Из предосторожности решили взять с собой обе лодки, на которых мы и разместились. Толкование красного креста на карте вызвало спор еще дорогой. Там было сказано следующее:
«Большое дерево на склоне „Подзорной трубы“,от С. до С. В.-В.Остров Скелета В. Ю.-В., через В.Десять футов».
Бухта ограничивалась плоскогорьем, которое примыкало на север к южному склону «Подзорной трубы», а на юге переходило в Фок-Мачту. Вершина плоскогорья поросла соснами, среди которых там и сям поднимались более крупные их представители; но которое из них было «большим деревом» Флинта — это, конечно, можно было решить только на месте и при помощи компаса. Однако это не мешало всем разбойникам спорить об этом до ожесточения. Подъехав к устью речки, мы вышли из лодок и стали подниматься на плоскогорье. Сначала почва была топкая, так что подниматься было очень трудно, но потом грунт мало-помалу становился более твердым. Мы приблизились к лучшей части острова. На каждом шагу попадались цветущие кустарники, и зеленые рощицы мускатного ореха чередовались с розоватыми стволами тенистых сосен. Свежий бодрящий воздух был пропитан пряным и сосновым ароматом. Разбойники шли врассыпную, весело перекликаясь друг с другом, и только я с Сильвером отстали от остальных, так как ему было нелегко подниматься по каменистому склону.
