Величие ошибочного мира (СИ) - Бунн Элайджа
— Что за чепуха? Мы легко справимся с Белиалом и вдвоем!
— Да, мой друг, но, боюсь, нам придется сражаться не с одним Белиалом.
— Жалкие трусы! Выйдите из тени и покажите свои оскверненные лица! Явитесь на бой с Пеймоном и примите кару, которую заслужили!
— Эми, Каим, Кроцелл, Раим, Малфас, Фарас, — еле слышно произнес Белиал, и за его спиной появилось несколько фигур.
Девушка, окутанная пламенем, вышла из тени первой. За ней последовал Каим, в облике воина с рапирой в руке. Остальные демоны были одеты в те же черные мантии, какая была накинута на плечи Белиала. На лбу каждого красовалась собственная печать.
— Немыслимо! — закричал Пеймон, — Семь Герцогов Ада отреклись от своего Господина и ради чего?!
— Мы служим истинному Правителю и Создателю всего сущего, — произнес Малфас, — мы не стыдимся того, что ты называешь предательством.
— Так это или нет, вас всех ждет один конец! Буер, Гасион, Ситри, явитесь и помогите мне!
Подле Пеймона появились три Герцога в золотых одеяниях. Первый держал в своей руке лук, второй же носил тяжелые доспехи и на его руке висел огромный щит, третий был облачен в легкие латы, в каждой руке он держал по кинжалу.
— И это все? — удивился Белиал, — Ты надеешься одолеть нас этими силами?
— Довольно болтать! Убить их!
— Итак, — пропел себе под нос толстяк Белет, наблюдая за началом сражения со стороны, — четверо против семерых.
Буер тут же подлетел в воздух и наложил стрелу на тетиву, Гасион встал перед Пеймоном и поднял свой щит, а Ситри в то же мгновение оказался за спиной Аим и замахнулся для удара.
— Не так быстро! — крикнул Кроцелл, и Ситри тут же сбил с ног поток воды, появившейся из рукава мантии Герцога.
Буер выпустил стрелу в Каима, но Раим схватил ее за мгновение до того, как она достигла своей цели.
— Малфас! Фарас! — крикнул Белиал, — Разберитесь с Буером! Каим и Раим, прикончите Гасиона!
Фарас тут же исчез из виду, а Малфас превратился в могучего орла, размах крыльев которого был несколько метров.
— Глупец, — произнес Буер, натягивая тетиву, — ты стал таким большим, что в тебя теперь просто невозможно не попасть.
Орел кружил вокруг него, пытаясь улучить идеальный момент для атаки, но Буер смотрел лишь на него, не оставляя и шанса ни на атаку, ни на спасение. Стрела разрезала воздух, и огромный орел завис в воздухе, разглядывая дыру в своей груди, в которую без труда мог бы пролезть человек.
— Четверо против шести, — кивнул Белет.
— Вот и все, — произнес лучник.
— Ты прав, Буер, вот и все, — за его спиной материализовался Фарас с мечом в руке, — прискорбно, что ты так скоро забыл о моем существовании.
Тело Герцога упало на землю спустя мгновение, но его голова была в руках у Фараса.
— Один из них уже мертв! — подняв ее чуть выше, крикнул он.
— Трое, — Белет загнул еще один палец, — против шести.
Но тут ногу Фараса обмотала золотая цепь и потянула к земле. Прежде чем Герцог успел опомниться, его тело было разделено надвое мечом Пеймона. Удар пришелся не только по Фарасу. Земная твердь за ним разлетелась на куски, оставив лишь огромные трещины, чьи глубины поглотила тьма, и тучу пыли и грязи, которая еще долго не оседала на прежнее место. Белиалу и остальным Герцогам пришлось отскочить в сторону, чтобы удар не задел и их. Лишь Аим не выпрыгнула из образовавшегося тумана, но по крови, что появилась на клинках Ситри, все поняли, что и ей пришел конец.
— Трое на четверо, — Белет прищурился, вглядываясь в клубы пыли.
— Это может лишить меня сил на некоторое время, но я не могу позволить тебе жить, после того, что ты сделал, Ситри! — закричал Кроцелл.
— Ты не поспеешь за мной, даже не пытайся, — усмехнулся Ситри, — после смерти Берита, я стал быстрейшим воином во всей Преисподней.
— А мне и не нужно быть быстрым, чтобы превратить твои последние минуты в сущий кошмар.
— Ситри! Убей же его! — крикнул Пеймон.
Но Ситри не пошевелился. Его глаза закатились, из носа и рта полилась кровь, растекаясь по воздуху. Сам Герцог начал медленно скукоживаться, щеки его впали и побледнели. Через несколько секунд от него осталась сухая белая фигура, которая была окутана струями собственной крови, плавающей, будто в невесомости, вокруг нее. Но тут потоки крови остановились и начали вытягиваться, превратившись в четыре длинных меча, которые проткнули Ситри с разных сторон, образовав крест. Наконец, безжизненное тело Герцога рассыпалось в прах.
— Двое против четырех, — выдохнул толстяк.
— Я еще могу сражаться, — тяжело дыша, произнес Кроцелл и посмотрел на Пеймона, из ноздрей которого тонкими струйками тут же потекла кровь.
— Гасион, отрази, — равнодушно произнес Герцог, вытирая лицо.
Гасион направил свой щит на Кроцелла, и его броня засветилась. Свечение передалось щиту, и, когда оно угасло, Кроцелл разлетелся на куски. Сразу после этого щит в руках Гасиона пропал, что вызвало у Герцога немало удивления.
— Ублюдок! А ну верни! Это принадлежит мне! — закричал он, увидев, что его щит держит в руках Раим.
— Украсть его из-под твоего носа было проще простого, — засмеялся Раим, — попробуй теперь отними!
Но Гасион не двинулся с места. Он знал, что его противнику уже настал конец, потому что Пеймон расправил крылья за своей спиной и взлетел для атаки.
— Ну, давай, Пеймон! — ухмыльнулся Раим, — У меня всеотражающий щит в руках, чтобы ты не делал, это не сработает.
— Глупец, — прошептал Гасион, — этот щит создал я, и подчиняется он лишь мне.
Раим поднял щит над головой, чтобы защитить себя от удара, но как только клинок коснулся его, он отлетел в сторону, оставив Герцога беззащитным перед атакой Пеймона, после которой на земле образовался небольшой кратер. На самом его дне лежали останки и разбитая броня Раима.
— Двое на трое, — покачал головой Белет, раздосадованный такой глупой погибелью собрата.
Пеймон же подошел к щиту, что лежал неподалеку и взял его в руки.
— Гасион! Бери свой щит, и мы продолжим сражение! — крикнул он, — Гасион?
Герцог обернулся и увидел, что грудь Гасиона пронзена рапирой Каима.
— Всего на секунду ты потерял свой щит… — Пеймон скрежетнул зубами, — всего на секунду… черт, уже не важно. Осмелишься ли ты сразиться со мной, Каим?
— Ты сильнейший Герцог, но это не значит, что в фехтовании ты лучший, — ответил Каим, освобождая свой клинок из плоти Гасиона.
— Я готов доказать тебе обратное, жалкое ничтожество, — прорычал Пеймон.
Клинки Герцогов заискрили от ударов друг о друга. Долгое время ни один из них не уступал. Каим отвечал быстрыми и точными атаками на тяжелые, разрушающие окружающий ландшафт, удары Пеймона. Но, в конце концов, Герцогу в золотом это надоело. Вместо того, чтобы уклониться от очередного выпада противника, он схватил рапиру голой рукой и рубанул по доспехам Каима со всей силы. Рука искусного фехтовальщика отлетела в сторону, а доспехи на груди разлетелись на маленькие осколки. Воин закашлялся кровью и упал на колени.
— Признаю, Каим, ты лучший во владении мечом, но разница в наших силах слишком велика.
— Убей меня… Пеймон… после моего проигрыша, у меня не осталось причин, чтобы жить.
— Нет, убить тебя — значит проявить милосердие, ничтожество, ты будешь жить и вечность сожалеть о том, что предал своего Господина. Белет, почему ты не сражался вместе с нами? Из-за твоего бездействия погибли мои старые товарищи!
— Не держи зла, Пеймон, — захихикал толстяк, — я говорил, что пришел сюда, дабы насладиться вашей битвой.
— Учти, с тобой я разберусь позже! А пока… — сказав это, Пеймон подлетел к Белиалу и пронзил его тело мечом, — Ты просто стоял и смотрел, как твои друзья умирают, Белиал? Думал, я пощажу тебя, если ты не попытаешься меня убить? Ты ведь не настолько безумен, так в чем причина?
— Думаешь, я пришел сюда сажаться? Моя жизнь имела лишь одно предназначение, и я его исполнил. Я — верховный маг Преисподней, в моей власти распределять энергию Ада, забирать ее у одних и отдавать другим, нуждающимся в ней. Я чувствую силу каждого обитателя всех доступных мне миров, и лишь в моей власти строить мосты между любыми измерениями! Даже Буне на такое не способен!
