Неправильный оборотень - Ирина Кочеткова
– Оттуда.
Мальчишка уставился на крышу, но потом всё-таки понял, что над ним шутят. Сплюнул в сердцах и, не выдержав, рассмеялся.
И на меня просыпался целый ворох слов: имя пацана Алес, он приставлен в услужение к самому важному вашему, ну, ты должен знать… Тот, самый главный, всю ночь куролесил, ну, ты, конечно, должен его знать, только недавно угомонился, всё у него «интересно девки пляшут». И он, Алес, то есть, только присел перекусить, чем тролль или эльф послал, а точнее, Минка, кухарка, то есть… А тут ка-а-ак я прыгну, а он ка-а-ак удивится… Вот.
Я потряс головой. Из всего услышанного понял только, что мальчишку зовут Алес, а кухарку Минка. Кто с кем пляшет, не понял. Так и сказал.
Мне почти внятно разъяснили, что самый главный из наших, когда его спросили – чего он хочет – сел за богато накрытый стол, почесал в затылке и объявил:
– Интересно девки пляшут…
Служащие недоумённо попереглядывались, сбегали к управляющему, на что получили приказ – выполнять всё, что важный гость пожелает. Отрядили девок из прислуги плясать.
Девки из небогатых семей, по-господски плясать были не научены. Одна, которая побойчее, Лартана – ой, и бедовая девка – взялась деревенские припевки голосить да притопывать и кружиться в такт.
Этот, который наш главный, одобрительно кивнул, есть принялся. Прислуга подглядела – ел по-простому, без господских выкрутасов, вроде того, чтоб пальцы в чашке полоскать да зубочисткой во рту ковыряться. Лартанка-то – девка голосистая да сильная, слабых-то в услуги не берут, но за полночи умаялась всё-таки. Другая девка её сменила.
Этот важный уж наелся, а сам сидит, в ладоши прихлопывает да ногой иногда притопывает. Управляющий подходил, тоже в щёлку поглядел, головой покачал, ушёл почивать. А слугам-то каково!
Наконец, под утро заметили, что этот, который главный из наших, позёвывает в кулак, и девки его уже не веселят. Алес самолично – мальчишка горделиво выпятил грудь – предложил уважаемому господину прилечь отдохнуть.
Важный господин снова почесал в затылке и с возгласом «интересно девки пляшут» прошёл в спальню и плюхнулся на кровать в бархат и шелка, не раздеваясь, не омывшись с дороги, разве что сапоги скинул.
Так что, считай, умаявшиеся слуги только недавно на отдых разошлись. Алеса, как самого молодого, оставили дежурить – вдруг чего понадобится этому.
– У нас даже главный маг, когда приезжает, так над слугами не изгаляется. Всё, как положено – подай, принеси, унеси и никаких плясок…
Озадачил меня Алес своим рассказом. Кто из наших мог заставить местных девок всю ночь плясать?
Если подумать, то Тимофеич, он же главный маг, отпадает. Урус вместе с Лийсой, на других девок даже внимания не обращает. Остаются Ррык и Марин. Ну, Ррык вряд ли… А может… Да нет, не в его характере такое. А вот Марин… Но Марин, однозначно, не главный!
– Алес, а ты не расскажешь, как этот важный выглядит?
– Да обыкновенно. Нам говорили, что будет такой – весь из себя. А тут простой… Постарше меня будет. И одет тоже просто, вот как ты.
– А волосы, глаза?
– Волосы тёмные. А глаза? Кто ж в глаза оборотню смотрит? Нельзя…
– Это почему нельзя в глаза оборотню смотреть?
– Ты чё? Все вокруг знают – оборотням в глаза нельзя смотреть, а то…
– И что будет?
– А то и будет. Кинется на тебя, искусает, и сам в оборотня превратишься, будешь с волками по лесу рыскать.
– Тю, вот же дурень! Ерунды глупой наслушался. Где только такое напридумывали? От укуса оборотня не обернёшься. А вот от волкодлака можно заразиться.
Эх, и завело белобрысого, чуть с кулаками на меня не бросился.
– Чего? Я – дурень? Это ты – дурень, ничего не знаешь про оборотней! И откуда только взялся умник такой?
Во, правильно, как полный дурак, в спор с человеческим мальчишкой ввязался. Я у себя в деревне никогда до криков с пацанами не доводил.
Постарался ответить, как можно спокойнее:
– От оборотней и взялся. Да и сам я оборотень.
У белобрысого опять челюсть отвисла. Тьфу, темнота…
Почти с самого начала разговора с мальчишкой я уловил присутствие третьего. И сейчас, отвернувшись от Алеса, успел разглядеть какого-то старика, юркнувшего в кусты поодаль. Вроде роста невысокого, без бороды, весь какой-то бесцветный.
Хотел у мальчишки спросить про старика, а тому всё неймётся:
– Врёшь ты всё! Так я тебе и поверил! Никакой ты не оборотень. И одёжа у тебя обыкновенная, и глаза обычные, и когтей нет, и клыков не видать… Цену себе набиваешь! А сам такой же простой человек, как и я.
Мальчишка, доказывая своё, аж подпрыгивал на месте так, что лавка ходуном ходила. Теперь уже у меня челюсть отвисла, какой же отсталый народ здесь живёт?
А я, бывало, с недоверием относился к словам старших, что люди невесть какие байки про нас рассказывают. В нашей-то деревне простой народ от оборотней не шарахается и за честь считает породниться с нами. Считал, что и везде так. Ну, не так, чтобы и везде, может, чуток поменьше о нас знают… Но такого дикого несоответствия никак не ожидал.
– Хорошо, хорошо! Пусть я простой человек. Скажи, а тот, который важный и главный… У него что, клыки и когти были?
Алес опять замер, вытаращив глаза и раскрыв рот – ну никак не совмещались в его голове куцые понятия об оборотнях с их внешним видом. Не желая расставаться с заблуждениями, проговорил задумчиво:
– Значит, этот важный – вовсе и не оборотень? И нам неправильно сказали, а, может, и вовсе кто чего напутал.
Вот и поговори с таким упёртым.
За разговорами с местным «знатоком» оборотней не заметил, что времени прошло достаточно. Сверху послышались голоса моих друзей, видимо, другие тоже заинтересовались местными красотами.
Хлопнул пацана по плечу:
– Ладно, Алес, ещё познакомишься с оборотнями. А не покажешь ли, где тут умыться можно, другие дела сделать. Да и поесть бы не мешало…
Опасливо поглядывая на моих парней, Алес показал нам все бытовые удобства.
Деревянная мыльня была следующей после конюшни в ряду хозяйственных построек. Здесь можно и постираться, и просто умыться поутру или после трудов. Вода в мыльне текла из крана – так назвал Алес приспособление, выпускающее холодную воду. Горячую воду брали черпаками из больших железных баков, укреплённых над печами, сейчас потухшими, и мешали с холодной в тазах, в которых и плескались.
Вода в баках, приготовленная к нашему приезду, но не пригодившаяся из-за того, что приехали мы всё-таки поздновато для помывки, оставалась ещё тёплой и в достаточном количестве. В дороге мы, конечно, не упускали случая умыться при случае во встреченных речках или ручьях, но всё-таки изрядно пропотели и пропылились. Потому все радостно и оживлённо восприняли утреннюю помывку.
Пока мы мылись, Алес прикорнул на лавке. Разглядывая
