Владимир Щербаков - Искатель. 1979. Выпуск №2
Художник наполнил свою рюмку до краев и выпил ее одним глотком. Он уперся локтями в письменный стол, подперев подбородок руками.
— Зачем вы пришли? — жмурясь, спросил он. — Афишу я еще не сдавал.
— Время есть, мастер, — с иронией произнесла Ковалова. — Открытие состоится через четыре дня.
Под ворохом бумаг Фазольд отыскал свою трубку.
— Чем могу служить?
Ковалова полунасмешливо посмотрела на него.
— Я охотно бы поговорила с вами о господине Плиссире, — сказала она. — Вы ведь знаете господина Плиссира?
Фазольд энергично покачал головой.
— Так ли?! — мягко воскликнула Ковалова. — Два года назад вы резвились в Провансе, потом сделали небольшую вылазку в Париж.
— Какое это имеет отношение… к Плиссиру? — запинаясь спросил Фазольд.
— На первый взгляд не должно было бы иметь к нему отношения, — сказала она. — Но на самом деле имеет, я это знаю.
Лицо Фазольда начало подергиваться.
— Никакого Плиссира я не видел.
— В последние месяцы, конечно, нет, он ведь мертв. А почему он мертв, вам, пожалуй, все же известно.
— Очень любопытно, — Фазольд овладел собой.
— Скучно рассказывать собеседнику о знакомых вещах, — сказала Ковалова, — но иногда приходится. Итак, Плиссир несколько необычным способом раздобыл документ с намерением передать его — естественно, за соответствующую сумму — кому-то другому. Будучи человеком опытным, он снял копию. Вы успеваете следить за рассказом?
Фазольд успевал, но, казалось, с большим трудом. Он сидел точно кролик под гипнотизирующим взглядом удава.
— Обнаружив пропажу оригинала, — продолжала Ковалова, — его владельцы не обрадовались. Они добились возвращения документа. К сожалению, Плиссир оказался не на высоте и приказал долго жить. Точка!
Художник вспылил.
— К чему вы клоните?
Ковалова громко расхохоталась.
— Вы просто шутник. Ведь была же копия. Плиссир намеревался заработать еще больше, но не знал меры. Копию кто-то для него сохранил, кто-то имеет ее и сейчас и думает теперь подработать самостоятельно, без Плиссира. Кто-то выжидает, пока уляжется общее возбуждение. Но, к сожалению, подобные вещи никогда нельзя сохранить в полной тайне.
Фазольд склонил свою большую голову, будто она вдруг стала неимоверно тяжелой.
— Целите в меня? — глухо спросил он.
— В кого же иного дорогой мастер? Вы прекрасно знаете, сколько стоит эта копия. Она будет венцом всей вашей деятельности на фоне многих грязных делишек, которые вы провертывали для Фридемана и которые приносили вам не очень-то большой доход.
— Если я скажу, что никакой копии у меня нет?
— Я знаю лучше. Не станете же вы утверждать, что отдали ее нотариусу или заперли в банковском сейфе? У меня есть своя информация. Копия здесь, и вы должны отдать ее мне. Естественно, безвозмездно.
— Если вы все же ошибаетесь?
Ковалова презрительно усмехнулась.
— Я нет, но вы — да.
— Как вас понимать? — Фазольд вновь наполнил рюмки.
Теперь они стояли в коньячных лужицах.
— Вы забываете о судьбе вашего бедного друга Плиссира.
Художник впервые отважился улыбнуться.
— Но таким путем вам копию не получить.
Ковалова посмотрела на вьющийся дымок своей сигареты.
— Согласна, но она тогда никому не причинит и вреда. Единственный, кто знает, где она спрятана, перестанет существовать.
Фазольд какое-то мгновение смотрел на нее настороженно, затем вновь улыбнулся.
— Но ее могут найти и после моей смерти.
— Почему вы так кокетничаете со своей смертью? — раздраженно спросила Ковалова. — Имеется много видов смерти, которые не очень-то приятны. Не исключено, что перед своим концом вы добровольно поведаете все, что от вас ждут.
— Я мог бы вас опередить.
— Тогда ваш тихий маленький домик пал бы жертвой пожара. Дело могло быть разрешено и так.
— А если копия не сгорит?
Ковалова бросила окурок на пол и раздавила его ногой.
— Вы смотрите на дело слишком односторонне, — холодно произнесла она. — Возможно, сегодня или завтра вас посетит фрейлейн Эвелин Дзура.
— Я вас не понимаю.
— Фрейлейн Дзура дружит со служащим криминальной полиции, которого вы тоже знаете, с неким господином Маффи. Он был у нее в ту ночь, когда умерли Фридеман и его жена. Фрейлейн живет в домике рядом с виллой. Некоторые наблюдения заставили ее задуматься…
— Откуда вам о них известно? — спросил Фазольд.
— Фрейлейн Дзура сама рассказала мне.
— Почему об этом не знает полиция?
— Фрейлейн Дзура боится за своего друга. Глупая гусыня думает, что он запутан в афере, и хочет его защитить. Конечно, это чепуха, но именно поэтому она и появится у вас.
— Что ей нужно? — отрешенным голосом спросил Фазольд.
— Если вы не знаете, то кто же тогда знает, — сказала Ковалова, пожимая плечами. — Возможно, она хочет разузнать о господине Ортвайне. Его-то вы уж, конечно, знаете?
— Вы просто ведьма! — крикнул художник.
— Вы переоцениваете меня, уважаемый мастер, — скромно, но не без гордости сказала Ковалова. — Я всего лишь обладаю некоторыми сведениями. Мне ничего не надо, кроме копии известного документа.
— Анонимные письма. Вы сами их рассылали, — прохрипел Фазольд. — Блокнот Фридемана у вас!
Ковалова встала.
— Возьмите себя в руки, — строго произнесла она. — Конец вашего друга Плиссира вас не пугает, а когда вам рассказывают о малоизвестных фактах, вы начинаете нервничать. Давайте-ка сюда копию. И кончим по-хорошему.
Фазольд, пошатываясь, поднялся. Она точно знала, что он думает.
— Бесцельно гробить меня, — сказала она. — Вы завязли сами.
Художник повернулся и шагнул в темную комнату. Ковалова ожидала его возвращения с некоторой тревогой. Конечно, он имел еще возможность убежать, но для этого он был слишком труслив. Его угроза покончить с собой была блефом: своей жизнью он дорожил.
Три минуты спустя он вернулся с конвертом в руке. Она открыла его и заглянула внутрь. В конверте лежала фотокопия документа на пяти листах и пленка.
— Других копий у вас нет?
— Зачем они мне? — с горечью сказал он.
Она сунула конверт в сумочку и собралась уходить, но он загородил ей путь.
— Блокнот! Отдайте блокнот!
— На вашем месте я больше бы заботилась об афише, — сказала она, легко отстранила его и исчезла.
* * *Когда Ковалова возле своего дома выходила из машины, на противоположной стороне улицы остановился полицейский «джип». Она первой заметила обер-комиссара и остановилась.
