Леонид Панасенко - Искатель. 1988. Выпуск №4
В машине повисает молчание. Вскоре Поль подгоняет автомобиль к своему дому. Прежде чем войти в роскошный особняк, они прячут орудия налётчиков в сумку.
Сосед уважительно здоровается с ними.
* * *Когда Поль пришёл в себя, Изабелла уже суетилась около столика. Она поставила чашку с кофе, над которой поднималась струйка пара.
— Хорошего мало, — сказала она.
— Да, но думаю, нам ничего больше не оставалось делать.
— Но можно взглянуть во времена более отдалённые.
— Нездоровое любопытство.
Поль на мгновение задумался.
— Лучше, пожалуй, попробовать очутиться в более близком к нам времени, может, заметим что–нибудь интересное.
— Что заметим?
— Так, мелькнула одна мысль. Позволишь мне покинуть тебя на четверть часика?
— Смотри, выпью твой кофе, — пригрозила Изабелла.
* * *Поль входит в приёмную редакции «Франс суар» и обращается к дежурной:
— Я хотел бы ознакомиться с подшивкой вашей газеты.
— Выйдите на улицу и направо, в глубине двора.
Поль выходит во двор. Идёт в контору. Последний но мер за 1 мая. Поль спрашивает подшивку за апрель.
Он останавливается на номере от 7 апреля, читает статью на первой странице, перелистывает газеты за другие числа. Его внимание привлекают также номера от 21, 24 и 27 числа.
Поблагодарив, Поль выходит из редакции. Сейчас он пойдёт в бистро и закажет кофе.
* * *— Твой кофе остыл, — сказала Изабелла.
— Я думал, ты его выпьешь… выпила. — Времена ещё немного путаются в голове. — Потому выпил кофе там.
Он задумчиво глянул на неё.
— Через восемь дней произойдёт катастрофа. Обвал разрушит туннель, который итальянцы роют под Монбланом. Это случится в Антреве в ночь с 6 на 7 апреля. Три человека погибнут, двадцать один будет ранен.
Изабелла в волнении ждала, что он скажет дальше.
— Сделать ничего нельзя. Нельзя разорвать цепь причин и следствий.
Изабелла взорвалась.
— Что же, ты так и будешь спокойненько себе жить, ничего не пытаясь предпринять?
— Но я не могу ничего сделать. Какой инженер поверит словам человека, выдающего себя за провидца, и эвакуирует рабочих со стройки? А откуда я возьму список самих рабочих, чтобы поговорить с каждым из них и предупредить? И какой рабочий станет слушать по телефону неизвестно кого, объявляющего ему на ломаном итальянском языке, что он умрёт, если останется на стройке, ведь сбеги рабочий оттуда, ему грозит увольнение?
Изабелла ничего не ответила.
— Но нет худа без добра,— сказал Поль.
— Что ты такое говоришь! — возмущённо вскрикнула Изабелла.
— Я воспользуюсь этим случаем, чтобы обеспечить себе карьеру гуру, — как ни в чём не бывало заявил Поль.
Изабелла посмотрела на него так, как если бы перед ней появился вдруг огромный паук.
— Наживаться на чужой беде я не стану, — сказал Поль. — Но пусть хотя бы смерть этих людей не будет столь нелепой.
Изабелла скривила губы:
— Хочешь чтобы она послужила тебе на пользу?
— Нет, если я правильно рассчитал, она предотвратит гибель других.
— А я, — отрезала Изабелла, — предотвращу их гибель.
— Подумай, — предупредил Поль. — За эти восемь дней ты всё перевернёшь вверх дном, а толку никакого не будет. Хочешь, скажу, к чему всё это приведёт? Ты окажешься в полиции, потому что тебя доведут до скандала. Ведь ты не удержишься, когда увидишь жалостливые улыбки тех, к кому ты будешь обращаться. Но это ещё ерунда. Вызовут в полицию меня, я скажу, что ты часто бываешь не в себе, и тебя отпустят. Но после катастрофы тебя спросят, откуда это ты всё узнала заранее. И ты расскажешь, что твой муж взял и махнул в будущее. Вот тогда–то мы действительно вляпаемся!
Изабелла молчала.
— Так что предоставь всё мне, — заключил Поль.
Он был вовсе не так уверен в себе, как пытался показать. Конечно, у него появилась кое–какая задумка, но чем она обернётся? Было во всём этом нечто двусмысленное. Угрызения совести оттого, что Поль запатентовал «мемо–2», оказались не единственной причиной его желания оправдать себя с помощью «мемо–4». Свою лепту внесло и его путешествие в тот мир, где он, Эрмелен, разглагольствовал о необходимости послать войска, применить ядовитые газы и где у его жены на уме одни деньги.
Поля беспокоило не то, что станет с ним самим, а то, в кого он способен превратиться при иных обстоятельствах, или, ещё точнее, что может случиться с миром из–за его легкомыслия.
Поль знал, что само по себе развитие науки опасности не представляет. Более того, он не мог не признать, что за какие–то два века продолжительность человеческой жизни увеличилась с тридцати лет до семидесяти. Но не нужно было забывать, что техническим прогрессом могут воспользоваться безответственные люди, у которых есть все возможности причинить миру вред.
«Ведь я же знал всё это, знал, чёрт побери», — думал Поль в отчаянии. А поступил так, как если бы не знал. И тут ему пришла в голову мысль самому использовать «мемо–4»–обойдя тем самым власти. И использовать так же лицемерно, как они, не посвящая никого в свои цели. Но цели у него были благородные, ведь это не принесёт ему никакой денежной выгоды. Власть? Да, в какой–то степени он приобретёт власть. Но для него власть — лишь помеха.
Поль позвонил в редакцию журнала «Известия о сверхъестественном», рассказал о катастрофе и попросил поместить сообщение о ней в номер.
Но ему ответили:
— Видите ли, мсье, мы публикуем лишь достоверную информацию: случаи левитации, Бермудский треугольник, передача мыслей на расстоянии, летающие тарелки, морской змей, страшный снежный человек, но никак не такую, которую могут опровергнуть факты. Сверхъестественное нельзя доказать. В него верят или не верят. Любая проверка, произведённая скептически настроенным умом, лишь вредит проявлению магических свойств. Не следует сталкивать сознание и материю. Это может кончиться плохо для сознания.
— Ладно, — сказал Поль. — Я вам напомню о нашем разговоре после катастрофы.
Он повесил трубку и повернулся к Изабелле, слушавшей их беседу по второму аппарату.
— Ну! И это реакция того, кто зарабатывает на суевериях. Можешь себе представить, что скажет обычный здравомыслящий человек.
— У него чисто коммерческие причины тебе отказать, — без особого убеждения возразила Изабелла.
— Не в этом суть. Люди берутся за продажу лишь такого товара, в качестве которого они хоть немного, но уверены. Вряд ли кто–нибудь мог бы отнестись к нашему сообщению благосклоннее, чем этот сотрудник редакции.
