Песах Амнуэль - Искатель, 2013 № 10
Решил: «До нового года в Сочи не поеду ни за что!»
И, как будто услышав его, звонила поэтесса:
— Вы лучше заболейте…
Договорился уйти на больничный, тем более что сочинские круизы измотали изрядно.
Ушел, собирался в Москву на новогодние праздники, когда вечером раздался звонок:
— Кириллу предъявили обвинение…
— Как, предъявили?! — вырвалось.
— Дело направили в суд…
— Как?! Без адвоката, без меня…
— Он тоже в шоке… Сунули этого, кто только деньги тянул…
Федин понял: адвоката по назначению.
— Илья отказывался, — говорила нервно мать. — Но им наплевать…
— Вот он, Сочи! Творят, что хотят!
Весь вечер Федин писал жалобы, которые с утра хотел отправить всем должностным лицам — от сочинских прокуроров до московских в Генеральной, и думал: не дай бог его погонят в Сочи на Новый год. И как-то замалчивал этот вопрос, решив в любом случае уехать с женой к внучке в столицу. И ругаясь: им закон, что дышло, все больше убеждался, как далек закон от закона, в который сочинцы не заглядывают.
Досаждало: уеду в Москву, а если оттуда выдернут?
Перехватят — не перехватят?
И что будет в Сочи, когда снова туда попадет?
Сердце стучало, в виски било и звучало: «И надо тебе это?»
А выходило, что надо.
В самую рань отправил по почте десяток конвертов:
— Вот они, мои снаряды… Только смогут ли они поразить цель?..
Ждал. Все предновогодние дни ждал. Новогодние. После-новогодние. Новый год оказался тусклым в сравнении с другими, как бы притушенным сочинским нытьем: как там? Что с делом? Единственная отрада, внучка, легла бальзамом на душу.
Вернувшись в Воронеж, в первый после праздников день 10 января позвонил следователю:
— Здравствуйте. Это адвокат из Воронежа. С Новым годом вас! — сказал и почувствовал, как на другой стороне словно замялись. — Что там с моим подзащитным?
Прежде бодрый голос следователя сник:
— Я вам все направил.
— Что отправил?.. Я ничего не получал.
— Но я послал… Там ответы на ваши ходатайства…
Федина посетила надежда: говорит о ходатайствах, выходит, дело еще у него. Мать Кирилла что-то спутала.
И спросил:
— Так когда и какие следственные действия будете проводить?
— Я все провел.
— Как провел?!
— Провел.
— А где дело? — спросил, замолчав после вопроса.
— У прокурора.
Федин, проглотил комок в горле.
— Вы что, предъявили обвинение?
— Да…
— А я?
— Был адвокат.
— Неправда, меня не было!
— Был по назначению… Я вас извещал… Как положено, за пять дней.
— Как извещал?! — Федин вскочил.
Провод от трубки натянулся.
— Телеграмму посылал.
— Я ничего не получал! Проверьте!
— Не знаю, не знаю… За пять дней предупреждали.
— Как предупреждали?! Где моя роспись?! Где дело?
— Отправил прокурору.
— Какому? Городскому или района?
— Не знаю, — сказал и снова замялся.
«Ну, тварь!»
— Как это не знаешь?!
— Не я отправлял.
«Враль! Следаки сами относят дела в прокуратуру».
— Позвоните и узнайте, где дело! — Федин заговорил требовательно. — Я перезвоню через пять минут.
— Я сейчас на выезде.
«Врет, все врет!» — Федин вспомнил, как с ним играли в кошки-мышки в предновогодний приезд в Сочи. — Когда позвонить?
— Вечером я приеду.
— Сообщите мне, — штамповал. — Сообщите.
И чувствовал, как зацепил следака и как тот пробросил его.
Положил трубку, откинулся на спинку кресла.
— Да, Сочи… Темные ночи… Значит, дело ушло… Удастся ли затормозить… Не знаю…
Представил, как могут развернуться события. Прокурор швырнет дело в суд. Кирилла вытащат в заседание, тот начнет упираться, а адвоката своего нет, а сочинский сдаст, и ему еще влепят по максимуму.
Новый год начинался плохо.
Федин молился: «Неужели не сработают мои жалобы?..»
На улице — десять градусов, а внутри все сорок.
8Теперь только закрывал глаза, как в них ползли сцены: следователь дает Кириллу лист: «Читай обвинение». Тот: «Без адвоката не буду». Следователь: «Вот тебе адвокат», — показывает на поджарого мужичка с помятым лицом. Кирилл: «Мне нужен мой, из Воронежа». Следак: «Он от тебя отказался». — «Не может быть!» Кирилла прессуют, следует допрос, Кирилл молчит, а ему хотят двумя монтировками раскрыть рот. Кирилл, бедолага, брыкается. И вот команда: «Выходи! Тебя везут в суд».
Федин немного отходил, представляя, как летят его жалобенки во все концы, но уже появилось раздражение: «концы» молчали, а как хотелось от них ответа!
Хватался за телефон, а номер следователя над ним издевался женским голоском автоответчика: «Вы договаривались связаться? Если договаривались, ждите ответа», и после минуты безрезультатных ожиданий Федин самому себе отвечал: «Не договаривался», и звучало следом пиканье. Следователь сбрасывал ненужный звонок.
Названивал в районную прокуратуру в Сочи. Единственный номер, который стоял на сайте, либо не отвечал, либо был занят. Из трех номеров Краснодарской краевой прокуратуры, которые значились на ее сайте, два не отвечали, а третий пищал, ожидая что-то под запись. Районный суд в Сочи, куда могло поступить дело, тоже молчал, Краснодарский краевой суд тоже.
Он восклицал:
— Вот и защищайся! Когда тебе со всех сторон…
Перед Фединым росла стена непонимания, выбивая последние силы и сея плохие мысли: Кирилла втихаря оприходуют в суде. Его уговорят сочинский судья, сочинский прокурор, сочинский адвокат, ему влепят огромный срок, и если Федин и отыщет его, то уже в какой-нибудь страшной зоне.
Адвокат все не знал, где дело. В прокуратуре? В суде? В ментовке? Как преодолеть ему стену, если пробиться насквозь нельзя, и его посещали сумасбродные мысли, что он подрывник — подносит мину под основание, или гномик — подскакивает, подскакивает, пытаясь ее перепрыгнуть.
В таком неврозе Федин не замечал, как засыпало снегом двор, как крепчали морозы.
Трясло: надо ехать! А куда? В суд? В прокуратуру? И какую, городскую или районную? Представлял, как на него точат ножи следователь, дедок, которому Кирилл не достроил дом, нанятые старикашкой бандиты. Только он сойдет с поезда, как его схватят и увезут в горы. В лучшем случае отсекут топором палец, в худшем — скинут в пропасть, а если все-таки пощадят, будет батрачить до конца жизни в горном ауле. И уже ругал себя: а не сделал ли он ошибку, что связался с Кириллом? Сидел бы дома в Воронеже и носа в Сочи не казал.
Раздался звонок в дверь. Он замер: неужели пожаловали бан-дюки из Сочи? Сейчас кинут в багажник и через продажные посты гаишников на юг в рабство, чтобы неповадно было тягаться с сочинцами.
