Николай Чергинец - Вам — задание
— Вот видишь, человек сам понимает, что победа быстрее нужна, а это значит, что нечего нам животов жалеть.
Ничего не ответил комиссар, только лукаво улыбнулся, подумав: «Хитер комполка!» А Васильев уже атаковал Купрейчика:
— Раз понимаешь положение, значит, темнить не буду. Надо ночью снова идти в тыл. Надевай гимнастерку и при ходи в штаб, там и поговорим. — И не дожидаясь ответа, майор решительно встал: — Пошли, комиссар, пока Алексей Васильевич будет собираться, мы посмотрим, как пушкари устроились.
Командир полка редко кого называл по имени, отчеству. Купрейчик успел заметить, если он так называл — жди трудного задания. Алексей прикинул: «До позиции артиллеристов им идти минут десять — двадцать, там столько же побудут, да и до штаба дойти нужно время. Значит, я могу еще поработать». И занялся укладкой дерна.
Разведчики, конечно, видели, что лейтенант разговаривал с начальством, но вида не показывали, что их волнует вопрос: получат ли они сегодня очередное задание, или смогут отпраздновать новоселье. Только старшина Гончар не выдержал и подошел к Купрейчику, потоптался, а затем, решившись, тихо спросил:
— Мне что, кисеты готовить к ночи?
— А они у тебя в любую минуту должны быть готовы, — ответил Купрейчик, утрамбовывая ногой дерн, но, подумав, добавил: — Не исчезай далеко, часа через полтора понадобишься.
Он выпрямился, вытирая рукой пот с лица, громко сказал:
— Баста, ребята! На сегодня хватит. Сейчас всем отдыхать, может так случиться, что ночью не придется спать.
Он натянул гимнастерку, не торопясь двинулся к кустарнику, где протекал небольшой ручеек, который они видели вчера, поэтому и решили здесь строить блиндаж. За ним молча пошел Гончар.
Умывшись и не вытирая мокрое лицо, лейтенант сказал:
— Ты, Ваня, узнай, какие продукты можно получить у интендантов на три — четыре дня.
— Думаешь, лейтенант, далеко пошлют?
— Думаю. Иначе, зачем в штаб звали, могли прямо сказать: «Так, мол, и так, товарищи разведчики, сегодня ночью одолжите в немецкой траншее языка и доставьте его в полк». Так нет же, зовут для получения задания в штаб. А это значит, что будут по карте ставить задачу, а раз так, то пойдем вглубь и, наверное, не близко. Тебе ясна задача?
— Так точно!
— Ну так действуй, а я — в штаб.
И лейтенант медленно, словно прогуливаясь, пошел вдоль ручья. Он шел придерживаясь тени, широкий поясной ремень с надетой на него кобурой «вальтера» держал в руке.
Штаб размещался в только что сооруженном блиндаже. Снаружи группа саперов еще маскировала его дерном, срубленным кустарником и ветвями деревьев, но внутри блиндаж выглядел вполне обжитым. Посредине стоял сделанный из ящиков стол, на нем — большая керосиновая лампа со стеклянным колпаком, у стены был топчан покрытый новеньким одеялом. На нем лежала подушка с чистой наволочкой. Васильев и Малахов, очевидно, только пришли, потому что командир полка, когда зашел Купрейчик, снимал с себя ремень. Он пригласил лейтенанта присаживаться, спросил:
— Чаю не хочешь?
— Нет, спасибо, в жару не пью.
Комиссар пошутил:
— И правильно делаешь, но чай же можно.
— И чай тоже, — чуть улыбнулся Алексей.
Васильев развернул карту и подозвал лейтенанта:
— Смотри, Алексей, вот позиции полка. Мы находимся на левом фланге и состыковываемся с правофланговым полком соседней дивизии.
— Ого, как мы вырвались вперед! — удивленно проговорил лейтенант, увидев, как жирная красная черта как бы обрывалась сразу же за позицией полка и круто уходила назад.
— Правильно. Мы оказались далеко впереди от нашего соседа. И в этом наше преимущество и слабость. Преимущество — в том, что если нам дадут хоть маленькое пополнение, то мы можем ударить вот сюда, во фланг противнику, и помочь соседям выйти с нами на одну линию. А слабость — в том, что фрицы таким же образом могут ударить нам во фланг.
Васильев подошел к телефонному аппарату, поднял трубку и попросил соединить его с начальником штаба. Услышав голос Самойлова, спросил:
— Я по карте не вижу усиления левого фланга, ты сделал это?
Очевидно, начштаба уже принял необходимые меры, потому что Васильев молчал и слушал. Наконец он сказал:
— Хорошо, нанеси все это на мою карту.
Он вернулся к столу и удовлетворенно проговорил:
— Да, фланг мы усилили. Ну, слушай дальше. Твоя задача: разведать, что находится у противника здесь, и не на передней линии, а в глубинке. Когда выяснишь, пришлешь с кем-нибудь из своих орлов донесение, а сам огибай их передний край поодаль, забирая все время вправо, и посмотри, что немцы имеют в своих ближайших тылах напротив наших позиций. Постарайся добыть стоящего языка, а затем возвращайся домой. Ясно?
— Сколько времени вы мне даете на выполнение задачи?
— Я думаю, тебе достаточно трех-четырех суток. Сейчас придет начштаба, договоримся о месте твоего возвращения и нашей поддержке в случае чего, ну, а потом пойдешь готовиться к походу.
Купрейчик с собой забирал почти всех бойцов взвода, оставив только старшину, а в распоряжении начальника штаба — двух человек.
Ровно в час ночи, пригибаясь, двинулись они к позициям врага. Для движения Купрейчик выбрал небольшую ложбину. В ней трава была сочной, а земля мягкой, и ползти было легче, да и шума при движении было меньше. Правда, получалось так, что двигались они почти в лоб хорошо замаскированному пулемету, но лейтенант после разговора с командиром роты, чьи позиции были расположены напротив пулеметного гнезда, был уверен, что пулеметчик, как это часто бывает, не обстреляет ложбину. Командир роты сообщил, что за те четверо суток, что они находятся здесь, этот пулемет ни разу не стрелял, гнездо было тщательно замаскировано и распознать его удалось случайно: артиллерийский наблюдатель, рассматривавший через стереотрубу немецкие позиции, обратил внимание, как из небольшого кустика показалась рука, в которой мелькнуло что-то блестящее. Скорее всего пулеметчик выбросил из тщательно замаскированного окопа пустую консервную банку, присыпав ее землей, чтобы не блестела. Командир роты, которому артиллеристы сообщили об увиденном, усилил наблюдение, и вскоре замысел противника был ясен: этот пулемет должен был вступить в действие только в случае атаки и своим неожиданным огнем сорвать ее. Поэтому пулеметчик и не стрелял, чтобы преждевременно не выдать себя.
И вот сейчас разведчики, соблюдая максимум предосторожности, медленно ползли по нейтральной зоне. Купрейчик двигался вслед за Зыбиным, иногда касаясь руками его сапог, а самым первым полз опытный Головин.
