Борис Мариан - Ночной звонок
— Порежу гадов!.. Всех порежу!..
Дружинники размахивали штакетинами и только мешали друг другу. За деревьями вспыхивали синие огоньки мигалок — подъезжали «канарейки» с опергруппой.
Орлов подошел к Серегину, отстранил дружинников и направил ствол пистолета ему в переносицу:
— Ну, утопленник, после моей пули не всплывешь! Бросай нож, стреляю!
Такая решимость была в его голосе, что бандит понял — сейчас выстрелит. Швырнул нож к ногам. Орлов тотчас же защелкнул наручники на его руках.
— Ну, кажется, все! — выдохнул Саша и провел ладонью по лицу.
Майя, бледная, как полотно, стояла около калитки, прислонившись к ограде, и не находила сил сдвинуться с места.
В калитку вбегали милиционеры во главе с Волковым.
Жанна вдруг подняла сцепленные вместе руки и всеми десятью пальцами впилась в лицо Бойко. Ее наманикюренные ногти оставили кровавые борозды на полном добродушном лице инспектора — ото лба до подбородка. Бойко присел и стал беспомощно шарить по траве. Один из дружинников нагнулся, поднял очки и подал ему. Два милиционера из прибывшей группы взяли Сутееву за предплечья и быстро повели к машинам. Двое других повели Серегина.
— Что с вами, Панас Остапович? — встревоженно спросил Волков, подойдя к Бойко.
— Царапнула, кошка проклятая! — ответил Бойко, держа очки в руке и не решаясь открыть глаза.
— Воронин! — остановил Волков проходившего мимо милиционера. — Отведи Панаса Остаповича в мою машину и быстро в санчасть! Глаза-то целы?
Бойко разлепил веки, но от сильной боли тут же снова закрыл глаза:
— Кажется, целы, товарищ полковник… Видят… Извините, не признал по голосу…
— Идите в машину, Панас Остапович! Идите!
Милиционер взял Бойко под руку и бережно повел к машине. По лицу инспектора струилась кровь, капала на китель, на ленточки боевых наград.
На крыльцо дома вышел Влад. Он улыбался. Шатким шагом спустился с крыльца. В руках у него была белая Майина сумочка.
— Ну, математик, как дела? — спросил его Волков.
— Как сажа бела, товарищ полковник… По башке бутылкой получил…
— Да что ты? И как самочувствие?
— Как после глубокого нокаута.
— Дешево отделался, — сказал Волков. — Вот обойдется ли так же легко у начальства — сомневаюсь. Пришлось доложить о твоем самовольстве. Начальство очень сердито. Вам с Чекиром грозят крупные неприятности…
— Что ж поделаешь?.. Только Чекир тут ни при чем, Константин Константинович. Я к нему за разрешением не обращался… Майя! — окликнул он девушку, которая так и стояла, еще не оправившись от пережитого испуга. — Возьми свою сумочку!
Майя жалко улыбнулась, но от штакетника оторваться не смогла. Мирон подошел к ней, отдал сумку. Майя пролепетала побелевшими губами слова благодарности.
Влад повернулся и вошел в дом. К Волкову приблизился Орлов:
— Закончим здесь обыск, Константин Константинович, и поедем третьего брать, Долю. Адрес установили, где он прячется, — улица Лазо один, квартира девять…
Оттуда, где стояли машины, донесся голос одного из водителей «канареек»:
— Товарищ полковник! Вас к рации просят. Из управления!..
Волков быстрым шагом направился к машинам. Серегина и Сутееву, обыскав, подсаживали в желтый тюремный фургон.
Майя вдруг оторвалась от штакетника, выпрямилась. Спросила проходящего мимо Орлова:
— Я могу домой?
— Конечно, можешь. А подождешь немного — мы подвезем.
— Нет-нет! Спасибо!..
Она торопливо, почти бегом, прошла вдоль линии милицейских машин к такси. Водитель, привезший Сутееву, задержался у ближайшего киоска — покупал сигареты. Едва отъехав, услышал Майин крик о помощи и выстрел. Он остановился и теперь с любопытством смотрел, как его недавнюю пассажирку сажают в «воронок».
Майя подошла к такси:
— Свободен?
— Да-да! — засуетился водитель, вспомнив, что он на линии и ротозействовать вроде бы некогда. Сел на свое место. Майя села рядом, и машина тронулась.
С ПОВИННОЙ
Кроме вещей, обнаруженных Владом во времянке и на чердаке, люди Волкова, производившие обыск вместе с Владом, при дружинниках, привлеченных в качестве понятых, нашли в карманах замшевого пиджака Серегина 38 новеньких десяток и два паспорта — один, прописанный в Одессе, на имя Федина Николая Яковлевича, 1931 года рождения, уроженца Москвы. Другой на имя Перуанской Галины Викторовны, 1959 года рождения, уроженки Новосибирска. Прописан паспорт в Йошкар-Ола. На паспорте на имя Федина фотография Гаранина-Серегина. На паспорте на имя Перуанской — фотография Сутеевой-Вишневецкой. В паспортах лежало по билету на самолет, вылетающий завтра, в понедельник, 23 августа в 21.17 в Батуми.
— С каждым паспортом все моложе! — констатировал Влад, разглядывая паспорт Перуанской. — И фамилии какие звучные выбирает: Чарская, Вишневецкая, Перуанская!..
В других костюмах Серегина (а их было у него восемь, висящих в шкафу на плечиках в образцовом порядке) обнаружили еще шесть паспортных книжек, где имена и все данные владельцев были аккуратно выведены какими-то химикатами, и книжки готовы были для нового заполнения. Химикаты — байки с порошками и пузырьки с жидкостями — нашли в глубине платяного шкафа. В карманах костюмов нашли также несколько ножей.
Из сумочки Жанны, оставленной при поспешном бегстве на кухне, вывалили на стол косметичку, паспорт на имя Вишневецкой, носовой платок, три новенькие десятки и несколько бумажек трехрублевого и рублевого достоинства. Из-под подкладки сумки Влад и Орлов извлекли замшевый мешочек, наполненный снотворными таблетками и крохотный бумажный пакетик, пахнущий горьким миндалем. Впоследствии установят, что в 1971 году, когда Сутеева завязала один из первых своих романов с директором крупнейшей в Ленинграде аптекарской базы, она выкрала у него из сейфа два грамма цианистого калия и берегла этот пакетик долгих одиннадцать лет. Берегла для своего звездного часа. Завтра она растворила бы пару крохотных кристалликов в стакане коньяка, дала бы этот стакан выпить в лесу Доле, а когда он перестанет дышать, забрала бы его часть добычи — восемьдесят тысяч рублей и поехала бы к Серегину. Там она усыпила бы снотворным Чеботаря, забрала бы у него тысяч десять-пятнадцать, сколько нашла бы. А вечером улетела бы в Батуми но заранее купленному билету. Правда, пришлось бы делиться с Серегиным, но через пару дней обобрала бы и его…
Закончив обыск в доме Серегина, Влад и Орлов решили, что арестовать Икса — Евгения Долю — они смогут и вдвоем. Оставили двоих оперативников оформлять результаты обыска, а сами сели в одну из «канареек» и поехали на улицу Лазо.
