Леонид Платов - Дата на камне
Еще ничего не понимая, еще не ощущая ни малейшего страха, Федотов торопливо упивался зрелищем вынырнувшего из воды города. Это было кульминацией всей его жизни, это был тот счастливый, неповторимый миг, когда хочется сказать: «Остановись мгновенье — ты прекрасно».
Громадная чаша залива снова качнулась — на этот раз в сторону Федотова. Грозная темно-синяя волна шла на берег. Она была совершенно отвесной и достигала пяти или шести метров в высоту. По гребню ее, как огоньки, перебегали злые белые языки.
Она все больше перегибалась вперед, роняя клочья пены на песок. С грохотом обрушилась на парапет древней плотины, перевалила через нее, подмяла под себя.
Вода неслась теперь по узким крутым улицам, взлетая по ступенькам лестниц, заскакивая во дворы, вертясь в них с гиком, визгом, как вражеская конница, ворвавшаяся в город.
Зашатались и упали, точно кегли от толчка, статуи грифов на площади. В водоворотах пены в последний раз мелькнули конические купола.
Город, вызванный землетрясением на свет после двух с лишним тысячелетий, опять — со всеми своими дворцами, домами, крепостными башнями — исчез под водой…
Только тогда опомнился Федотов.
— Бегите!.. Бегите же!.. Смоет! — кричали ему из лагеря.
Федотов увидел приближение опасности и кинулся бежать прочь от воды.
Он мчался широкими прыжками, помогая себе руками, хватаясь за кустарник. Озеро догоняло его, будто стремясь расквитаться с человеком, дерзко похитившим его тайну.
Вода настигла Федотова на половине склона и с шипением обвилась вокруг ног.
Он сделал отчаянный бросок, поскользнулся в густой траве, едва не упал, но сверху протянулись к нему руки друзей и подхватили его.
У палаток вода остановилась. Медленно, неохотно растекалась она между деревьями. Потом поползла вниз.
— Счастье ваше, что берег крутой, — сказал кто-то. — Был бы отлогий, утащило бы в озеро, к черту на рога!..
Федотов оглянулся с недоумением, будто просыпаясь.
— Вы сумасшедший! — накинулся на него Василий Николаевич. — Так рисковать!.. Скала рядом ходуном ходила. Понимаете, ходуном! И камни с горы!.. — Он прервал себя: — Да вы ранены, голубчик!
Рубашка на Федотове была порвана в клочья, из раны в плече текла кровь. Только сейчас он заметил это и ощутил боль.
Встревожившийся Василий Николаевич приказал немедленно уложить Федотова на кошму в палатке и оказать медицинскую помощь.
Пока вокруг хлопотали с примочками и бинтами, археолог улыбался, отмалчивался. Весь еще был полон удивительным, неповторимым зрелищем.
Появление города, вынырнувшего со дна, напоминало миг вдохновения. Так чаще всего бывает под утро, после бессонной ночи, проведенной за письменным столом. Вдруг неожиданно возникает мысль, догадка, долго не дававшаяся в руки, и мгновенно все озаряется ослепительно ярким светом!..
Федотова перевязали, сделали ему успокоительный укол, и он послушно уснул.
6
Проснулся — как ему рассказали потом, через полтора часа — от автомобильных гудков, скрипа колес и возбужденных голосов. Один из них, женский, — но ведь в составе экспедиции нету женщин! — показался Федотову знакомым.
— Все ли благополучно у вас? Никто не пострадал? — спрашивал снаружи палатки задыхающийся, взволнованный голос. — Водолазы ваши не спускались под воду? Нет? — Женщина с облегчением перевела дух: — Я так боялась, что землетрясение застанет ваших работников под водой!..
— Послушайте! — сказал Василий Николаевич с удивлением. — Я узнал вас! Вернее, голос ваш! Это вы вчера говорили по радио?
— Да. Но тогда мы еще не знали, что к озеру прибыла экспедиция. Нас поздно предупредили. Из Душанбе позвонили по телефону полтора часа назад.
Участники экспедиции взволнованно заговорили, перебивая друг друга. Федотов представил себе, как они обступили и забрасывают вопросами женщину, примчавшуюся на машине в лагерь. Наконец разноголосую сумятицу покрыл густой, рокочущий бас Василия Николаевича:
— Вы предупреждали по радио о землетрясении? Вы сейсмолог?
— Да.
— У нас возникла какая-то неисправность в радиоприемнике. Услышали только обрывки двух ваших фраз.
— Главное то, что у вас были аквалангисты. Страшно подумать, что произошло бы с ними, если бы они находились под водой во время землетрясения.
— А где был его эпицентр?
— Эпицентр был в восьмидесяти километрах отсюда, в дальнем конце озера. В крайнем случае мы же могли отложить землетрясение на завтра.
— Как?
— Оно было искусственным.
Из дальнейших бессвязных вопросов и не менее бессвязных ответов Федотов понял, что на озере, точнее, в заливе его предположено в ближайшее время ставить гидроэлектростанцию. Предварительно полагалось провести разведку недр на сейсмичность. С этой целью на дальнем конце озера и был произведен взрыв.
— Представляете переполох, который возник, когда мы узнали о вас! — сказала женщина уже спокойнее. — Хорошо еще, что вдоль берега проложена сравнительно недавно хорошая автомобильная дорога. Я добралась всего за полтора часа. Правда, гнала во всю мочь. Даже на поворотах не тормозила.
Она засмеялась. Смех ее, негромкий, с придыханиями, показался Федотову еще более знакомым, чем голос. Неужели?..
— Я встану, — сказал Федотов слабым, но решительным голосом и отстранил товарища, который его поддерживал. — Нет, нет! Обязательно встану. Я уже чувствую себя хорошо.
— Да ты в уме? Ты ранен. У тебя поднимется температура.
— Черт с ней, с температурой! Нет, не могу лежать! Пусти! Я потом объясню.
Пошатываясь, он вышел из палатки и остановился, придерживаясь за брезент.
Да, это была Токджан. Он сразу узнал ее, хотя в черной короне кое-где появились жемчужные нити. На Востоке седеют рано.
Токджан смотрела на Федотова удивленными, широко раскрытыми глазами, не узнавая его.
— О! Все-таки у вас есть раненый! — воскликнула она с огорчением.
— Я видел затонувший город, — торжественно произнес Федотов вместо приветствия. — Я видел его весь — с домами и крепостными стенами!
— Не понимаю. Кто вы?
Ей принялись наперебой объяснять, кто такой Федотов и почему у него забинтована рука. Токджан только вертела из стороны в сторону круглой головкой, недоумевающе улыбалась и пожимала плечами.
— Я сам объясню, без комментаторов, — сердито сказал Федотов и, шагнув вперед, здоровой рукой отстранил молодых археологов, теснившихся вокруг Токджан.
— Вы просто не узнали меня, Токджан, — мягко сказал он. — За эти годы я, наверное, изменился больше, чем вы. Я Павел. Помните?
