Пропавшие. Тайна школьного фотоальбома - Сергей Александрович Милушкин
— София Аркадьевна. Кличка «Тычинка».
— Тычинка! — он радостно расплылся в широкой улыбке и снова хлопнул дубинкой себя по ноге. — Она мне кол за четверть как-то поставила, во гадина была! Хотя тетка отличная, че там…
— Ага, — поддакнул я.
— Так что ты тут делаешь? — спросил меня уже мелкий. Его напарник продолжал вытирать пот со лба.
— Послушайте… странная ситуация… здесь в девятой квартире жил мой друг Петя… Петр Чайковский. Жил с родителями и никуда, насколько я знаю, переезжать не собирался. А сегодня я прихожу, чтобы узнать, что с ним и оказывается, в той квартире живет совершенно другой человек и говорит, что никакого Петра там отродясь не было. Ни двадцать, ни тридцать лет назад — вообще никогда. Она, мол, родилась в этой квартире.
Полицейские переглянулись.
— Но я точно к нему приходил почти каждый день десять лет подряд — я не мог перепутать подъезд или дом, это просто невозможно.
— Да уж… — вздохнул мелкий.
— Не говори… — подтвердил здоровяк.
Потом как-то неожиданно, без малейшего сигнала, они обступили меня с двух сторон, взяли под руки и не говоря ни слова, потянули на выход. Рослый открыл дверь подъезда ногой. Заехав на тротуар двумя колесами, там уже стоял Уазик с распахнутой задней дверью.
Они подтащили меня к нему — впрочем, я не особо упирался (себе дороже) и втолкнули внутрь, в очень тесный отсек позади.
— Съездим в одно место, там проверят и тебя и твоего друга, — подмигнул мне здоровяк. — А то что-то ты мне не нравишься.
Я успел взглянуть в окна третьего этажа — темная занавеска дернулась, но я никого не увидел.
— Вы бы лучше проверили, что там в девятой… — успел сказать я, прежде чем дверца Уазика закрылась.
— Проверим, не волнуйся.
Но я, разумеется, волновался. Ум за разум заходил. Не хватало еще с полицией проблем… впрочем, за распитие я уже, считай, попал. Возможно, штраф, возможно, и сутки. Хорошенькое первое сентября. Говорили же мудрые в прошлом — счастье в неведении. Зачем полез узнавать и копаться в интернете? Выпил бы свою бутылку в тишине, послушал блюз, вспомнил прошлое и перевернул страницу до следующего года… нет, надо было ему…
На ухабах меня пару раз подбросило, я больно стукнулся головой о потолок «Уазика», разбил локоть, но в остальном по прибытии в райотдел даже немного собрался с мыслями.
Мне стало ясно, что я чересчур предался сентиментальщине. Прибавить сюда жару, ностальгию, отсутствие как модно сейчас говорить «социальных связей». Тоска по джунглям Бразилии, моим друзьями из племени Пирахо после возвращения из последней командировки превратила меня в настоящего затворника — я действительно почти ни с кем не общался. Отсюда излишняя подозрительность. Мнительность. Беспокойство. Стремление фантазировать и придумывать несуществующие события, которые могли бы произойти из ничего и раздувание их последствий до небывалых размеров. Все признаки социальная дисфункции и дезадаптации — это вам любой психотерапевт скажет.
— Вылезай, приехали! — дверца Уазика с шумом отскочила. Зажмурившись и открыв глаза через пару мгновений, я увидел здоровяка, курившего сигарету.
Я вдруг вспомнил, что утром после выпускного я попал сюда же, в этот же райотдел по глупости — меня приняли за какого-то подонка, нырнувшего ножом пенсионера. В тот день я в последний раз видел свой класс живьем целиком. Меня выпустили только через шесть часов, когда поймали настоящего преступника, а до того мне пришлось пережить допрос с пристрастием и требованием признаться. Разумеется, признаваться мне было не в чем, однако приметы совпадали и, если бы того парня не нашли… я бы не знаю, где был бы сейчас.
— Идем! — весело бросил мой «одношкольник», когда здоровяк докурил сигарету.
Они завели меня в длинный коридор, выкрашенный голубой краской. На стенах висели плакаты по контртеррористической работе, гражданской обороне и конечно же, «Внимание, розыск».
Здоровяк втолкнул меня в кабинет справа.
— Товарищ лейтенант, вот… задержанный…
Молодой, лет двадцати на вид полицейский поднял голову. Работавший на полную мощность вентилятор встряхнул струей прохладного воздуха мальчишескую челку.
— Нашли что? — спросил лейтенант, разглядывая меня в упор.
— Нет.
— Зачем тогда привезли? Нафига он мне тут?
Мои конвоиры переглянулись.
— Но он… употреблял и…
— Товарищ лейтенант… — я неожиданно сделал шаг вперед и заметил, как полицейский, до того сидевший в расслабленной позе мгновенно напрягся.
— Эй… — раздалось позади.
— Товарищ лейтенант, я зашел проведать своего друга и седьмой школы… и вдруг оказалось, что в его квартире живут совсем другие люди и они утверждают, что жили там всегда. Я десять лет ходил в эту квартиру почти каждый день. У вас же наверняка был друг в школе. Скажите мне, как это возможно?
Лицо лейтенанта вытянулось.
— Как это — другие люди? Не понял. — Он положил ручку, которую вертел в руках на стол, глянул в монитор компьютера и покачал головой.
— Ваш друг что — пропал, получается?
— Да, — нашелся я и победно посмотрел на полицейских в дверях кабинета. — Пропал. Я попытался его найти в соцсетях, позвонить ему, но не нашел.
— Может быть, он переехал?
Я пожал плечами.
— Но тогда бы мне сказали в той квартире, что да, мы ее купили пять или десять лет назад. Но женщина, которая там живет, утверждает, что родилась в этом доме.
— Идите, — бросил лейтенант мнущимся полицейским. — Рапорты писали?
— Нет еще… но…
— И не надо. Все, идите с глаз моих!
Послышался треск половиц и через секунду отделение стихло.
— Как фамилия друга? — спросил лейтенант уставшим голосом.
— Чайковский. Петр Васильевич.
Его пальцы застучали по клавиатуре.
— Адрес…
— Летняя, 24.
— Дата рождения?
Я смутился.
— Семьдесят шестой. Кажется… 15 июля. Да, точно. Ровно посередине.
Лейтенант быстро посмотрел на меня, кивнул и затараторил по клавиатуре. Потом посмотрел на экран — в этот момент вентилятор снова повернулся к нему «лицом» и челка опять на секунду взлетела.
Его тонкие губы сжались. Он снова повернулся ко мне.
— Вы… точно ничего не путаете? Гражданка Антипова Светлана Евгеньевна прописана и проживает в квартире по адресу Летняя, 24 уже 52 года. И… — он помолчал, скользя глазами по экрану и продолжил: — никакого Петра Васильевича там точно никогда не было. У меня новая база, это абсолютно точно. Я могу вам больше сказать… никакого Петра Васильевича с данной датой рождения в нашем городе не существует. И вообще в России, если уж вы надумаете его искать
